Андрей Войновский - Врачеватель. Олигархическая сказка

Пал Палыч стоял и молчал. Сейчас ему ответить было нечего. Он только мог удивляться своему собственному спокойствию, что не испытывает чувства гнева, когда его отчитывают, как последнего двоечника. Напротив, он смотрел на этого уставшего человека и понимал, что ничего, кроме уважения, к нему не испытывает.

– Слушайте, как вы вообще сюда попали? Какой, простите, черт вас сюда занес? Невероятно! Девяносто процентов ресурсов этой дивной страны принадлежат сорока двум людям. И одного из них я имею счастье лицезреть. И где? В моем занюханном отделении. Парадоксы какие-то! Вы водку пить будете?

– Нет, спасибо. Я за рулем.

– Он еще и за рулем. Фантастика! Скажите, я сплю или уже в Кащенко?

Доктор загасил дымившийся в пепельнице окурок и сразу же прикурил новую сигарету.

– А что касается старушки – ей недолго осталось. Сыночек ее, подонок, один раз приехал, и то за подписью вместе с нотариусом. Не знаю, оставьте долларов триста-четыреста. Сейчас есть все. Были бы деньги. Я сам ей куплю хорошие препараты.

– У меня с собою нет наличных. Есть карта. Возьмите, пожалуйста. Распорядитесь, как считаете нужным. Не знаю точно, но здесь, по-моему, и на больницу должно хватить. Извините.

Пал Палыч положил пластиковую карту на стол и вышел из кабинета.

– Никак совесть заболела. Благодетель хренов, – произнес зав. отделением, когда дверь за благодетелем закрылась.

Подойдя к старушке, Пал Палыч взял ее за руку.

– Я знаю, вы поправитесь.

– Спасибо тебе, сыночек, только я не поправлюсь. Я скоро буду там. Это такое счастье!

В феврале темнеет рано, и на улице давно включили освещение. Небо было закрыто тучами, но снег не падал. С северо-запада дул неприятный холодный ветер. Какое-то время назад Пал Палыч и Сергей вышли из больницы. Сейчас они стояли возле машины, и было видно, что ветер им не помеха.

– Прости, Паша. Знаю, что ты искренне, но, поверь, мне тяжело тебе отказывать во второй раз. Мама заждалась. Хотя бы ночь с ней побуду, а завтра рано утром надо в монастырь возвращаться. Боюсь только, к заутрене-то уже не успею. Я и так в Москве задержался дольше некуда, а там ведь на мне все хозяйство. Лучше ты ко мне приедешь. Увидишь, какая у нас благодать. Душа радуется. Я вот почему-то уверен, что ты скоро ко мне приедешь. Ведь приедешь, Паша?

– К тебе я и пешком приду.

– Вот и слава Богу! Если бы ты знал, как я буду тебя ждать.

– Ладно, Серега, садись в машину. Отвезу тебя домой.

– Нет-нет, Паша, и не думай. Здесь автобус идет прямо до метро. Не волнуйся, я доберусь. Да и не гоже мне, грешному, разъезжать на таких автомобилях. Смех, да и только. А Ларисе от меня низкий поклон.

Они крепко обнялись и долго так стояли под этим наполненным сыростью, пронизывающим февральским ветром, не чувствуя холода.

– Ну, прощай, Паша. Только ведь вот что хотелось сказать тебе. Великое испытание для человека, который живет, ни в чем себе не отказывая. Когда любое его желание, любая прихоть исполняются в ту же секунду, по первому требованию…

– Как ты сказал? – Пал Палыч изменился в лице. Он сразу вспомнил, что эту же фразу вчера говорил врачеватель.

– Я хотел сказать, – спокойно продолжил Сергей, – что тогда он перестает видеть окружающий его мир и сердце с каждым днем становится все черствее, пока не превращается в камень. А ты все-таки нашел меня, Паша! Ты помог старушке, сделал благое дело. Я видел – это не откуп. Это искренне, по велению сердца твоего. Но сколько их, таких старушек? А бездомных брошенных детей? Подумай об этом, если к тому испытываешь потребность. Ну, храни тебя Господь!

– Прощай, Серега!

– Да это я в миру Серега, а в монашестве – Филарет.

Он трижды осенил Пал Палыча крестным знамением, прочитав над ним короткую молитву, еще раз обнял его, попрощался с охраной, не знавшей, как себя вести с монахом, – «Храни вас Господь!», «Спасибо, батюшка!», затем повернулся и пошел спокойной, уверенной походкой по направлению к автобусной остановке.

– Я приду к тебе, Серега. Рано или поздно, но приду, – сказал Пал Палыч, когда в миру Сергей Алексеевич Плотников, а в монашестве казначей Филарет садился в автобус, помахав ему рукой на прощание.

Пал Палыч еще долго стоял на ветру и смотрел на пустую остановку, пока, наконец, к нескрываемой радости охранников, не сел в машину и они не отправились в путь.

От солнцевской больницы по окружной до поворота на Рублево-Успенку добрались сравнительно быстро. Потом намертво увязли в пробке. Деловая и политическая элита после трудов праведных горела желанием побыстрее добраться до своих загородных очагов, создавая немыслимую толчею мигалками, клаксонами и различными рискованными маневрами с выездом на встречную полосу, что только усугубляло ситуацию на узкой дороге, создавая дополнительные трудности. Пал Палыч был спокоен и черепашил строго в потоке. Зазвонил телефон. Пал Палыч взял трубку.