Ирина Полянская - Горизонт событий (Журнальный вариант)

"А что, между прочим, не такая уж фантастическая идея!.." Ася обернулась Нил. "Ведь привозили же в Москву мощи великомученика Пантелеймона..." - "И что? - холодно произнесла Ася. - Это другое. Что ты здесь делаешь?" "Поговорить надо, - сказал Нил, - я тут приглядел одну славную могилу: мраморный адмирал смотрит в морской бинокль. Только по курсу одни березы да тополя, зато под ними уютная скамейка... Присядем?" Сели возле адмирала.

Нил объявил: "Надя, кажется, уехала насовсем. Анатолий последнее время писал совершенно безумные письма, требуя ее возвращения. Все думаю, как мне на это смотреть. Я свободный, что ли, теперь человек или пока нет?" Ася хмуро посмотрела на него. "У тебя есть какие-то виды на свою свободу?" - "Пока никаких. Только я за ней больше не поеду". - "А от меня что ты хочешь? Я тоже за ней не поеду". - "Да уж", - неопределенно заметил Нил. Помолчали. "Ты за что-то меня не любишь, - сказал Нил. - Напрасно. Я, сколько мог, проявлял терпение и покладистость". Ася недоверчиво хмыкнула. "Разве не так?" Ася покачала головой. "Не знаю. Надя на тебя не жаловалась. Но у меня в глазах одна картина: ты вылез из палатки, подошел к Наде, дремлющей на солнце, и наступил ей обеими ногами на волосы... Она даже не вскрикнула и не открыла глаз. Ты потоптался на ее волосах, сел в машину и уехал". - "Запамятовал, пожал плечами Нил, - когда это было?.. У нее тогда кто-то был или нет? Теперь-то ты можешь мне это сказать?" - "Она просто тебя не любила. Ей нужен был человек постарше, который бы жалел ее". - "Много ты знаешь о наших отношениях, - задетый за живое, произнес Нил. - Да, они были не совсем обычными. Надя была погружена в свое... Скажи, ее брат действительно провалился под лед?" Ася кивнула. "Откуда ты знаешь? И она, и Толя говорят, что он жив и где-то скрывается, как принц инкогнито". - "Мой отец вместе с Анатолием похоронили его на монастырском кладбище. Это было в апреле. Анатолий просил отца никому не говорить об этом, чтобы не дошло до Шуры... Чтоб не усугубить ее душевную болезнь". - "А как это произошло?" - "Не знаю. Знал только Костя, Надя ему сразу все рассказала. Но потом она даже Косте стала говорить, что Герман жив, как будто все забыла..." - "Понимаешь, Надя все время крала у меня деньги. Большие деньги... А Анатолию давала ровно столько, чтоб им хватало на жизнь к их пенсиям. На что она их тратила?.. Одевалась она всегда просто, любовников у нее последние годы быть не могло, потому что она сильно сдала... На что ей эти деньги? Кому она их отдает?" Ася поднялась на ноги. "Думаю, Надя поживет немного у родителей и вернется к тебе, хочешь ты этого или нет... А может, поедет к Линде, та зовет ее в Хабаровск". - "Скажи Наде, если все-таки увидишь ее..." - "Не увижу, - отрезала Ася. - До свидания".

Ася пошла по аллее, чувствуя утомление и досаду - больше на себя, чем на Нила. Чем она может ему помочь? Ему или Наде? Никому она помочь не может, ей самой некому пожаловаться, что у нее на руках сумасшедшая свекровь, которая изо дня в день звонит в агентства, предлагающие пенсионерам помощь в обмен на их квартиры, а когда коммерсанты приезжают, расписывает им, как все ее бросили подыхать в одиночестве, сын, невестка, внучка, хотя Ася по воскресеньям забивает ей холодильник продуктами и стирает белье, а Аркаша и в ус не дует, ему только подавай вовремя котлеты, еще у нее на руках сумасшедшая мать, которая еле ползает по квартире, но находит в себе силы часами висеть на телефоне, обвиняя дочь в том, что они с зятем и внучкой бросили ее, как когда-то сумасшедший Асин отец, променявший их на своих олигофренов и даунов, чтобы проповедовать среди них Чехова, у нее на руках Ксеня, которой учителя еле натягивают четверки, только чтобы угодить Аркаше, и Ксеня все понимает... Страшная луна, страшные гвозди на заборе тюрьмы, и вдали (вплотную к зрительному залу) разгорается страшное пламя.

Ближе к большим церковным праздникам в Калитве и Белой Россоши начинают поговаривать о мосте через Лузгу между Калитвой и храмом Михаила Архангела. Зимой, когда можно пройти по льду, разговоры эти стихают. Но обычно на Сорок мучеников возобновляются снова - как бы он, мост, всех выручил, спрямил бы путь в Царство Небесное... О нем хлопочет молодой иерей Михаил, бывший дьякон, вместе с чтецом и казначеем храма Георгием. Возле Куткова, Болотников, Рузаевки, Цыганков и Корсакова грибами вырастают особняки. Если смотреть издали - торчат посреди поля, как уцелевшие после пожара печные трубы. Есть что-то страшное в этой невеселой работе маленьких молчаливых азиатов-строителей. Дом строится без песни, без шуток, без разговоров и завтраков, в чистом поле, без перекуров даже - разве такой дом устоит! холодными руками, усталой душой наемника.