Леонид Нетребо - Дать негру

— А это, по секрету сказать, у нас, экстрасенсов, такой прием. Тебя шокируем, и на тебя же смотрим, по реакциям определяем твои наклонности и проблемы. Нащупываем точки. А потом на них давим.

— Но ведь это, насколько я понимаю, не экстрасенсорика, а обыкновенная психология.

— Разумеется! А психология — обыкновенная цыганщина. — Люксембург рассмеялась. — Плюс реклама, необычные имена, одежда, свечи, цепи. Посмотрел бы ты на меня в полном облачении! Надо ведь себя преподать, тебя как-то расположить, стукнуть по твоему кумполу, чтобы ты раскрылся. Чтобы, как говориться, влить в сосуд души твоей нектар успокоения.

— А от чего вы лечите? Своим нектаром.

— Я в последнее время работаю с контингентом высоких каст! — лицо Люксембург приобрело важность. — С бизнесменами, с их женами. Но только с белыми, с ворами не вожусь, хоть и, честно сказать, много от этого теряю.

— Это сложно? — Олег, борясь с улыбкой, постарался вложить больше искреннего сочувствия в свой вопрос.

Люксембург пренебрежительно сморщилась:

— Что ты! Простые, как копейка медью. Один боится, что разорится, что его подсидят, обманут, разоблачат и тэ-дэ. А половинка спать не может, нервозы зарабатывает, опасаясь, что в лучшем случае мужа застрелят, а в худшем — что он ее бросит, и щупает по ночам черепушку, не растет ли там рог. Дети, ну просто дети! Так и хочется иной раз поснимать штаны да понадавать по энным местам, честно.

— Всё ли поддается лечению?

Люксембург задумалась.

— Нет, Олежек, пожалуй, не всё, — экстрасенс ответила трагически, но быстро поправилась, подняв кверху пальчик, — но только потому, что поставить диагноз не всегда возможно. А иногда ситуация настолько сложная, что… или что-то отруби, или совсем застрелись. Тут уж клиент выбирает мимо нас, экстрасенсов, мы тут ему как мертвому припарка. Вот ответь, ты чего на Байкал попёрся? Смотри в глаза и колись как на духу! — Люксембург прищурилась.

Олег вытянулся, отчеканил по-пионерски:

— На целлюлозно-бумажном комбинате буду работать! Потому как в моей родной местности — безработица. Жинка борщи перестала варить, на заработки послала!

— Ага, вот видишь! — психолог похлопала его по плечу. — Я же говорила, что пингвина видно по выправке. Расскажи еще, что повелела, мол, иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Поняла, парень!

— Что вы поняли? — Олег слегка заволновался.

— А то, что ты тоже дитё, как копейка медью. Природу, значит, будешь байкальскую губить. Писатель Распутин с этим борется, а ты — наоборот. Поэтому он личность, а ты…

— Вредитель! — помог ей Олег. — Снять бы штаны и!..

Рассмеялись.

— Точно. Пойдем спать! Жизелька, наверное, уже накачалась таблетками, успокоилась.

Ночь прошла относительно спокойно.

Жизель успокоилась и лишь иногда постанывала, и Олег просыпался от этих звуков. Впрочем, трудно назвать сном его состояние.

Люксембург спала, отвернувшись, и уже не храпела.

Поезд, проехав немного, подолгу стоял, причем не на станциях, а, что называется, в поле.

Из-за окна доносилось, изредка и вяло, но одно и то же: забастовка, на рельсы, шахтеры, фамилия президента и прозвище премьер-министра — «Киндер-сюрприз».

Однажды проснулся и засмеялся Эйнштейн, а встретившись глазами с Олегом, пробормотал, кивая вниз:

— Ну, Роза! Со своими писателями! Представляете, что приснилось… — Он понизил голос до шепота: — Ельцин с… Анклом Бенцем!..

Утром всех разбудил Эйнштейн.

Он рассказал, что «составы встали» надолго, не забыв извиниться за тавтологию. И грузовые, и пассажирские. Шахтеры окончательно перекрыли трассу, легли на рельсы, требуют зарплаты и отставки самых что ни на есть «шерстяных» караван-баши. Часть пассажиров с поездов, кому недалеко, разъезжаются кто как — на автобусах, на такси. Сам он хоть сходил в местный вокзальный санузел, привел себя в порядок. Но ничего! — ему на вокзале сказали, что все равно пассажирские будут потихоньку пропускать, может, к вечеру поедем, может, ночью, или через сутки, а может, и через час.

Люксембург, запихивая в пакет гигиенические принадлежности, сказала:

— Да, влипли мы, Жизелька! Ну, ничего, придется на вокзал ходить. Мы тебе будем помогать. Правда, мужчины?

Жизель кивала, вздыхая. Мужчины тоже кивали, всем видом показывая, что ничего страшного не происходит, обычное в дороге дело.

Все вместе сняли Жизель с поезда. Олег принимал внизу.

Вместе доковыляли до вокзала. Люксембург с Жизелью пошли в женские туалеты.