Леонид Нетребо - Караван-сарай

Учитывая ситуацию, Вася и Алина, из суеверия, решили отложить посещение церкви на другой раз и пошли в сторону пологого берега реки, где когда-то был дом Алины, впоследствии снесенный, потому что все береговые постройки вошли в зону предполагаемого затопления. Уходя от храма, Вася часто оглядывался. Чем ниже они спускались к реке, тем отстраненнее и величественнее становилась церковь. Через некоторое время ее золотая луковица уже глядела на Васю не только торжественно, но и грозно, внушая незнакомый доселе трепет. Вася остановился и обратился к жене:

— Алина, я хочу перекреститься.

Алина неожиданно с готовностью повернулась лицом к церкви и, сказав: «Давай!» — медленно и основательно перекрестилась.

Васина щепоть на секунду застыла у лба, но, очнувшись, он завершил свой крест.

— Алина… Ты же не христианка…

— А ты? — лукаво взглянула Алина из-под своей волнистой челки.

— Я?.. Я тоже не крещеный, конечно, но…

— Вот и я «но»!.. Не окрещена, но и не омусульманена. И, помнишь, мама сказала: бог един! И если бы здесь стояла мечеть, я бы помолилась на нее, я умею.

Вася будто отгадал давнюю загадку:

— Значит, нам обоим нужно пройти обряд посвящения.

Алина ответила не совсем понятно:

— Все еще впереди! — и, отвернувшись, побрела к берегу.

У самой воды Алина сбросила босоножки, зашла в воду по самые колена.

Вася смотрел на жену и понимал, что видит ее такой впервые — какая она, оказывается, слабенькая: ставшие вдруг покатыми плечи, лопатки трогательно выпирают из-под тонкой кофточки… Такая… жалкая! Вот она неловко нагибается, как будто кланяется, черпает маленькими пригоршнями воду. Трудно даже представить все разнообразие чувств, которые, наверное, бушуют сейчас в ее хрупком теле. Детство… Юность… Детские радости, обиды… Первая любовь… Первые, самые глубокие разочарования, после которых не хочется жить, потому что в жизни, оказывается, нет счастья!..

Вдруг Алина сказала дрогнувшим и тонким голосом:

— Здравствуй, моя Кама!.. Камушка!.. — и, наклонившись, стала умываться, смешивая всплески и всхлипы.

Вася понял, что жена плачет. Плачет, как язычница, разговаривая с рекой, как с детским божеством. Ему хотелось подбежать, обнять любимого человека, но он не сделал этого, понимая, что сейчас, в таком активном качестве, он будет лишним…

Безотчетно он обернулся к церковной луковице и истово, искренне, от всего сердца прошептал: «Господи, прости нас!..» — опять же не вполне понимая, кого — «нас»… И — за что?

Ответа из Турции не было ни этим, ни следующим вечером. А на третий день они уехали в Тюмень, где снимали небольшую однокомнатную квартиру. Отпуск заканчивался.

Едва войдя в квартиру, Вася устремился к компьютеру, проверил почту.

— Письмо из Турции! — крикнул он Алине, вчитываясь в английский текст, который сообщал безрадостное: «Извините, но мы не даем подобных справок».

Далее следовало приглашение посетить Турцию и самый лучший отель побережья, адреса, телефоны.

— Что делать? — задался Вася риторическим вопросом, без всякой надежды на Алину.

Но Алина не ответила, и лишь лукаво глянув на Васю, ушла в ванную.

За ужином лукавый настрой пассии реализовался в странное предложение:

— Мне нужно поговорить с твоим Селимом! Причем учесть разницу во времени… Желательно, чтобы это было не раннее утро…

Вася вопросительно глянул на Алину:

— Да, там, в сообщении, есть телефон…

— Это понятно… Ты должен мне помочь. Еще раз перескажи, что собой представлял интерьер холла, номеров, столовой, где вы питались… Бассейн, пляж… Как он сам, этот Селим, выглядит? Толстый, тонкий, цвет волос…

— Подожди! — радостно прервал ее Вася. — Он рыжий, рябоватый!.. Но это не главное! Он — пантомим! Знаешь, как он изображал политический фрагмент из телевизора…

Вася живописал Селима с великим воодушевлением. При этом, поглядывая на себя в зеркало, ему казалось, что он изображает «политика» и «народ» даже лучше, чем это делал отельный артист. Его предположения косвенно подтвердила Алина, усомнившись, что Васин выбор специальности геолога с претензией на техническую элиту общества был единственно возможным. Но в каком образе Вася выглядит предпочтительней — мима, политика или народа — Алина не стала уточнять. Весь вечер она просидела, уткнувшись в русско-английский словарь. При этом ее многозначительно-серьезный вид предупреждал Васю, что по пустякам ее отвлекать не следует…