Игорь Ефимов - Архивы Страшного суда

— Да, я тоже таких навидалась.

— Свидетели расписались на бланке сдачи, передали его в окошко. И тут один из них, совсем дряхленький, спрашивает: «Синьора, это именно тот документ, который будет храниться у вас до Страшного суда?» — «Да, — говорю, — вместе с жизнеописанием». — «Я очень прошу вас сделать к нему одно небольшое добавление». И преспокойно так кидает в рот какую-то капсулу. И тут же падает. Потом оказалось — цианистый калий.

— Силы небесные!

— И что теперь делать? От полиции я кое-как отвязалась. Но мафиозо требует назад текст и деньги. Добавление его совсем не устраивает. А мы? Должны мы выполнить последнюю просьбу покойного?

— Без отца Аверьяна тут не решить.

— Вот и я так думаю. Послала запрос.

— Видишь. Все равно тебе нужно ждать ответа.

— Лейда, сегодня не могу. Клянусь.

— Ты не бойся, он бывает очень милый. Особенно в первый день знакомства. Будет стараться тебя очаровать. А завтра его корабль уходит, я увезу Олю обратно в школу — и все.

— Нет, вижу, от тебя так просто не отвяжешься. Только клянись, что не проболтаешься?

— На кресте? на крови?

— У меня у самой свидание. Через час. А в моем возрасте, сама понимаешь, это не так часто выпадает.

— Неужели с Джерри?

— О-xo-xo — теперь она головой качает. Осуждающе.

— Ты же знаешь, я не ханжа, просто…

— С Аароном мы видимся даже реже, чем в Европе. Умберто старается держать его подальше от отца Аверьяна (держит, как козырь в рукаве), гоняет по филиалам. А когда встретимся, разговоры только об одном: чтобы я подействовала на Фанцони, уговорила их не прекращать финансирование Фонда. Но что я могу поделать, если они утратили интерес. Архив захватил их обоих с головой.

— Я слышала, что Силлерсу не продлили контракт в этом году.

— Знаешь, Аарон — это самое серьезное, что было у меня в жизни. И так и останется. Я все сделаю, чтобы его ничем не ранить. Только ведь и от серьезного устаешь. И начинает снова хотеться того же, о чем мечталось в детстве. Чего мы все в глубине души хотим. Чем нас можно взять безотказно. Чего мы все безусловно заслуживаем: слепого, оглупляющего обожания. И если выпадает такое на старости лет… Не знаю, чем я его приворожила. Может быть, тем, что так круто обошлась при первой встрече в Париже. Но, в общем, ты понимаешь…

— Я понимаю, — сказала Лейда.

Она обвела взглядом посетительниц кафе, реку за окном, официанток, одетых по той же моде, что и девица в старинной башне. Печальной негритянке, сидевшей неподалеку, принесли какие-то колбаски, потрескивавшие в синем пламени. Судя по мощным объемам, распиравшим ее платье, колбаски были всего лишь началом большого дня, легкой пристрелкой. В глубоком вырезе большие черные груди от одиночества прижимались друг к другу.

На секунду Лейда зажмурилась от фотовспышки.

Потом из-за темных кругов, плывущих перед глазами, появилось смеющееся лицо дочери.

— Давно, давно мечтал об этой игрушке, — говорил Эмиль, вертя в руках поляроид, бережно извлекая из него наливающийся красками снимок.

Оля смущенно поглаживала новенький магнитофон, висевший у нее на плече, разводила руками, показывала глазами на отца — «он, все он». Другая обновка красовалась на ногах: модные плетеные босоножки, из которых острые ноготки выглядывали, как жадные птенцы из гнезда.

Лейда взлохматила ей волосы, улыбнулась.

— Как поживать матюшка-Россия? — спросила Сильвана, протягивая руку. — Кэптан на корабль поживать неплох, вижу сама. Дают много валюта.

— Увы, больше не капитан. Второй помощник — только и всего. Понижен в должности за плохое воспитание дочери. Как мне сказал на собрании один высокопоставленный деятель: «Да я бы скорее своими руками задушил, чем дал за границу удрать».

Оля, держась за его локоть, пританцовывала на месте, по-балетному оттягивая носки. В свои четырнадцать лет она уже была одного с ним роста. Поездка в большой город, встреча с отцом, подарки — всего этого оказалось достаточно, чтобы растворить обычную надменно-загадочную мину на ее лице. Девочка, падкая на игрушки, без труда побеждала неприступную снобку из дорогой частной школы. В другое время Лейда только порадовалась бы этому. Но сегодня даже веселье дочери оборачивалось чем-то тягостным: лишней петлей, подтягивавшей ее навстречу неумолимости семейного торжества.

Они вчетвером вышли на улицу. Эмиль продолжал щелкать поляроидом. Снял дам на фоке рекламы кафе. Попытался заставить Олю повиснуть у них на плечах, нацелился снизу, присев на корточки. Но в это время Сильвана с воплем «Wait a minute!» ринулась на контролера, который подсовывал штрафной билетик под стеклоочиститель ее машины. Перепалка, спор вокруг счетчика, циферблаты часов протягиваются под нос противнику… Она проиграла, пихнула в сумочку штрафной билет, сердито прыгнула за руль, уехала.