Уильям Голдинг - Зримая тьма

— Софи, я же говорил — ты не подозреваешь, какие у них там приборы! Например, ты идешь по тропинке, а через полчаса вертолет находит твой след по оставшемуся после тебя теплу. Если ты спрячешься в лесу, тебя засекут по приятному — ну просто объедение — жару твоего тела и увидят на экране, яркую как огонь.

— Он прав, понимаете? Тут нельзя рисковать.

— Лучше уж наехать на банк, старушка. Это будет игра со смертью, но не абсолютный идиотизм.

— Разве вы не понимаете — все дело в новизне! А приборы — плевать на них! Как только он окажется у нас в руках… Фидо показал мне планировку школы. Я могу узнать все, что будет нужно. Все. Вот в чем сила. Он познакомил меня с женой директора. Понимаете, моего папашу все страшно уважают, он последний из могикан и все такое… в смысле, последний в своем роде. Ну ладно, Билл, не буду. И потом, я имела в виду… шахматы!

— Никто из них не скажет вам всего, мисс. Всегда останется что-нибудь, чего они сами не знают.

— Лучше и не скажешь, старина. Это типа огневого прикрытия. Думаешь, что ты в безопасности, и тут — бабах! Все шлепаются. Кроме того… мы не в той весовой категории.

— Послушай, Джерри. Все дело в новизне. Вот почему у нас должно получиться. Мы — я и Антуанет, моя сестра Тони, — проходили всякие тесты. Вы слишком высокого мнения о человеческом уме. Он очень невелик. У них у всех там коэффициент интеллекта — около сотни или даже меньше. Мы прошли все тесты без всякого усилия. Так вот, я представляю себе свою ценность. Нам будет нужно больше людей, больше информации — я все найду. Нам понадобится оружие, может быть, взрывчатка, понадобятся убежища, чтобы прятаться самим и прятать его. Может быть, здесь? Или в конюшне и на старой барже. Там есть отсеки, старый туалет…

— Нам самим, дай Бог, не попасться… Господи!

— Твою мать… Простите, мисс.

Софи потянулась за транзистором. Это уже была не древняя машинка Винни; новый легко помещался на ее ладони. Она включила приемник, и комнату наполнили голоса какой-то другой жизни.

«Да. Черная. Движется в твою сторону. Прием».

Джерри засмеялся.

— Не думаешь же ты, что своей штучкой сможешь поймать канал, который они используют!

Ну и что в этом нелепого? — подумала она. Почему я так уверена, что не веду себя нелепо? Под ее рукой бормотали с перерывами неразборчивые голоса: «Конечно, если ты так говоришь. Нет, я сказал — черная». Возможно, это и не полиция. Возможно… что? Внутри радио и вовне, в бескрайнем пространстве, включающем весь земной шар, звучали тайна и беспорядок, бесконечный беспорядок. Софи повернула ручку, уничтожив голоса, миновала музыку, разговор, шутку, взрыв смеха, какие-то чужие языки, громкие, потом еле слышные. Повернув ручку назад, она нашла промежуток между станциями; и немедленно в грязную комнату, где всегда пахло канализацией и кухней и где вся жизнь строилась, или расстраивалась, вокруг незастеленной кровати и даже свет из окна казался тусклым и пыльным, словно весь мир был не более чем придатком к комнате, — немедленно ворвался голос тьмы между звездами, между галактиками, монотонный голос огромного мотка, разматывавшегося вялой нитью; и Софи поняла, почему все окажется просто: их замысел — фрагмент вялой нити, в самом ее конце.

Упадок. Тьма.

Вернулся слабый голос, на грани шипения: «Я не разобрал номер. Черная, я сказал — черная!»

По ней прокатилась, затопив ее с головой, волна счастья и наслаждения.

— Все будет просто.

— С чего ты взяла?

— Сам подумай.

Это был триумф воли. Будто по мановению руки, эти двое начали обсуждать операцию, в которую — совершенно очевидно — не верили. Нерешенные проблемы они откладывали в сторону. Софи думала о школе, какой ее знала, и о людях в ней. К неудачным и непродуманным предложениям, которыми перебрасывались Джерри с Биллом, она оставалась безучастна. Из того, что они говорили, она воспринимала только тон — судя по нему, им казалось, что они царапают стальную стену, отделяющую их от ключа к привилегиям и богатству. Наконец они окончательно зашли в тупик, и Билл ушел. Джерри достал виски из ящика, где его прятал. Они пили понемногу, пока раздевались и занимались сексом; Софи все делала с отсутствующим видом.

— Ты чего-то отвлекаешься.

— Ты заметил, Джерри, что благодаря всему этому мы лучше понимаем друг друга?

— Нет, не заметил.

— Мы становимся ближе.

Потом наступило время, когда он содрогался, задыхался, обнимал ее и стонал, а она ждала, когда это пройдет. Она по-товарищески похлопала его по спине и взъерошила волосы.