Стивен Фрай - Пресс-папье

СМЕТВИК ( брр! )

СПРЭГГ

СТЭНДФАСТ

УИТВЕЛЛ ( олух царя небесного )

Действие пьесы разворачивается в приготовительной школе для мальчиков Чартэм-Парк, Хэмпшир, Англия. Время действия – сегодня. Пьеса может даваться с антрактом. Продолжительность действия без антракта – около 1 часа.

Стоит пояснить – для тех, кто не знаком с системой приготовительных школ, – что приготовительная школа представляет собой частную школу для детей 7—13 лет, которых она подготавливает к учебе в школе «публичной» (каковая является, разумеется, частной школой для детей постарше, – таковы Итон, Регби, Уинчестер и т. д.). В тринадцать лет ученики приготовительной школы сдают экзамен, именуемый «общим вступительным», ОВ, по результатам которого определяется, пригодны ли они для учебы в публичной школе. Некоторые публичные школы принимают лишь тех, кто набирает на этом экзамене большое число очков (65 и более из 100), другие удовлетворяются мальчиками менее интеллектуальными. Упомянутый в пьесе Эмплфорт – это известная католическая публичная школа, находящаяся в графстве Йоркшир.

Школьный класс. Сцена – это подиум учителя, зрительный зал – собственно класс, в котором сидит публика, она же – ученики. Декорации просты. В центре сцены стоит стол, за ним кресло, за креслом школьная доска. Где-то на сцене – еще одно кресло. Имеется также дверь, одна, – слева или справа, неважно. На столе – стопка тетрадей, коробка с мелками, губка для стирания написанного на доске, пепельница и пачка сигарет «Собрание Жасмин» или каких-то других – сорта, скорее, женского. Было бы неплохо за несколько часов до начала спектакля сварить в зале некоторое количество капусты и пожарить печенку с луком, дабы зрителям ударил в носы echt [225]запах школы. Можно также разместить на сцене и другой реквизит, создающий атмосферу обветшалой, традиционной английской приготовительной школы.

Когда в зал впускают зрителей, ДОМИНИК КЛАРК уже сидит за столом. Он быстро и раздраженно выставляет в тетрадях оценки – тремя шариковыми ручками разных цветов. Это молодой человек, худощавый, немного женственный. Одет в серые брюки и красновато-коричневый свитер с треугольным вырезом, на спинке кресла висит зеленая вельветовая куртка. Голос его, когда он обращается к ученикам, звучит отчетливо и резко, однако в обычном разговоре становится более молодым. В жестикуляции участвуют только предплечья – от локтя и выше руки почти неизменно остаются прижатыми к бокам, создавая ощущение некой извращенности и несговорчивости.

ДОМИНИК бросает взгляд на часы, встает и начинает говорить. Свет в зале остается включенным. Запоздавших зрителей он может встречать импровизированными репликами или той, которая обращена чуть ниже к ПОТТЕРУ и СТЭНД-ФАСТУ. Зрители – это его ученики, и актеру следует делать паузы и произносить слова роли в полном согласии с тем, что представляется ему уместным для данной публики. В идеале ни одно из представлений пьесы не должно походить на другие. В первой сцене с шестым «Б» актер может добавлять и выкидывать реплики ad libitum [226]– при условии, разумеется, что она закончится той, за которой следует появление БРУКШОУ.

ДОМИНИК. Ну хорошо, садитесь. Хьюз! Лицом ко мне, мальчик. Тишина там, сзади! Харви-Уильямс, я что сейчас сказал? Я сказал – тишина!. Ну вот и заткнитесь! Прохвост. Итак… а, Поттер и Стэндфаст, и где же это вы были? Интересно, мы звонок почему-то услышали, все, а что приключилось с вами? ( Совсем тихо. ) Если бы я ОРАЛ на вас, ваш слух, наверное, обострился бы. Садитесь. Йеху. Сядьте прямее, Элвин-Джонс, что за разнузданность. И если я увижу во время урока, что вы опять в окно смотрите, получите Минус. Так, хорошо. Картрайт, что там у вас в столе, интересующее вас больше моей персоны, м-м? «Ничего, сэр»? Ну так имейте в виду, будете невнимательны, я и из вас «ничего, сэр» сделаю. Не ухмыляйтесь, Стэндфаст, это неприглядное зрелище. Ладно, давайте посмотрим… Фиггис, надеюсь, то, что вы тщетно пытаетесь прикрыть вашими толстыми пальчиками, это не «Шербетные фонтаны». Сделайте так, чтобы стальной взгляд мой больше не натыкался на них, мальчик, иначе я конфискую их и отправлю в «Оксфам». [227]Мне платят деньги не за то, чтобы я учил уму-разуму «Шербетные фонтаны», – даром что их, судя по всему, научить чему бы то ни было легче, чем вас, не так ли, Хьюз? Катчпол? Поттер? Ну так вот, я только что проверил ваши домашние работы и не… второе дисциплинарное взыскание, Сметвик. Вы отлично знаете, за что, и не забудьте помыть на перемене руки, отталкивающее вы существо. А теперь замолчали, все. Я только что провел пренеприятное утро, выставляя оценки за нанесенное вами Риму коллективное оскорбление, которое вы предпочитаете называть выполнением домашнего задания. Боюсь, оно меня не удовлетворило. Да, Бартон-Миллс, я говорю о вашей работе, и о вашей, Фиггис. Бессвязица, бес-черт побери-связица. Когда, по-вашему, состоится «общий вступительный», а? Через год? Нет, Мэдисон, через две недели. Две недели, Стэндфаст, Уитвелл и компания, осталось две недели, а вы никак не запомните тот простой факт, что pareo [228]требует дательного падежа. Две недели, Спрэгг, а вы все еще полагаете, будто gradus [229]должен браться во втором склонении. Ну так, боюсь, все это плохо. У четвертого «А» результаты лучше ваших, а ему остается до экзамена еще два года. И не надо склабиться, Элвин-Джонс, бестолочь вы непристойная, вы можете относиться к ним как к засранцам, но им, по крайней мере, хватает ментальной мускулатуры и морального мужества, чтобы справляться с наиболее элементарными… и выпрямитесь , наконец! Если заставите меня повторить это еще раз, будете наказаны. Мальчики, которые имеют глупость раздражать меня, Элвин-Джонс, очень плохо кончают. Не ухмыляйтесь, Картрайт. Итак, давайте взглянем на ваши работы, идет? Полагаю, вы уже можете получить их назад.