Алексей Швецов: Лохless. Повесть о настоящей жизни

С этими глубокими мыслями я поднимаюсь в подошедший автобус, протягиваю кондуктору последний червонец и тупо сажусь у окна, уставившись в пасмурное небо напряженными глазами. Мелкие и редкие снежинки разбиваются о стекло. Чувак, которого я разглядывал на остановке, тяжело опускается рядом. Смрад перегара и нечищеных зубов окутывает меня волной. Я физически ощущаю, как неровно бьется его сердце и как нервно стучат его нечищеные зубы.

– Слышь, землячок, — обращается он ко мне, — который час?

– Семь сорок.

Мужик успокаивается и тяжело вздыхает.

– А день какой? — вновь обращается он ко мне.

– Понедельник.

– Значит, на работу все-таки надо, — он не то спрашивает, не то утверждает.

– Надо, — соглашаюсь я с ним.

Вижу, что чувака что-то реально беспокоит. Он смотрит по сторонам и, не находя ответа на судьбоносные вопросы, пожирающие его изнутри, говорит мне:

– Друг, ты только не думай, что я свихнулся. В натуре. Я, мать ее, еще в пятницу с утра забухал.

Я понимающе киваю.

– Так ты мне скажи, — продолжает он, — щас вечер или утро? А то мне в ночь выходить.

– Утро, — отвечаю я.

Чувак недоверчиво вглядывается в серое ненастное небо.

– Утро туманное, — добавляю я.

– Ясно, — скорбно произносит мужик и с чувством меня благодарит.

На следующей остановке он встает и выходит. Меня разбирает приступ утробного смеха, но я сдерживаюсь. По сути-то, нет ничего смешного! Мы все такие. Вся страна живет так, не зная, день сейчас или ночь. Мы все так живем, не осознавая, в каком бесперспективном дерьме копошимся.

Автобус доехал до конечной остановки. И вот я, бывший учитель русского языка и литературы, бреду навстречу новому дню. Прохожу через проходную и шагаю к долбаному складу № 8, где буду до вечера тупо грузить эти гребаные глобусы.

Итак, на проходной я показываю пропуск и с усилием подталкиваю заедающий турникет. За четыре года я уже привык к нему, как муж привыкает к сварливой жене или как неряха — к вечно расстегнутой ширинке.

Я здороваюсь со всеми встречными. С похмелья я всегда подчеркнуто вежлив, хотя в эти минуты никого не хочется видеть.

– Серег, ты че? Ты уж два раза со мной поздоровался. — Я поднимаю голову и смотрю в глаза своему коллеге Владу. Потом оглядываюсь вокруг и понимаю, что я просто ходил вокруг склада и здоровался со всеми подряд.

– Не обращай внимания, — говорю я ему, — напряженная работа мысли.

Мы закуриваем. Да, кстати, курить непосредственно на складах строго запрещено. Это, конечно, не от избытка заботы о здоровье своих служащих. Просто собственность корпорации — глобусы — производятся из легковоспламеняющихся веществ. Как следствие — многочисленные пожары. Долго-долго проводились расследования на предмет частых возгораний. Комиссия уже строчила в Москву отчет о том, что пожары на складах — дело рук конкурентов, когда было замечено, что курящие служащие филиала тушат окурки непосредственно о готовую продукцию.

Итак, курить непосредственно на складе запрещено, и мы с Владом курим неподалеку. Мимо нас проходит начальница цеха из женской породы «не фонтан», гордо виляя своим престарелым могучим задом.

– Здравствуйте, мальчики! — приветствует она нас, и омерзительная улыбка толстых криво накрашенных губ, адресованная мне, вызывает приступ тошноты.

Я сдерживаюсь и дарю ей глупый/банальный комплимент:

– Прекрасно выглядите сегодня, впрочем, как и всегда. Как вам это удается? Ярко-зеленый ватник, порванный в нескольких местах, вам так к лицу!..

Влад бросает окурок на землю, тушит его ногой и деликатно уходит на склад.

– Правда? — спрашивает начальница цеха, похотливо краснея от удовольствия.

– Шучу, конечно, — обаятельно улыбаюсь я в ответ.

– Вам бы только насмехаться над бедной девушкой. — Она еще больше краснеет и глупо хлопает ресницами.

При этом начальница испускает томный вздох, похожий на рев взлетающего самолета. Я представляю нас вместе, и такой меня разбирает смех, что я, не в силах более сдерживаться, ржу ей прямо в лицо.

– Что вы смеетесь? — любопытствует она с беспокойными нотками в голосе.

– Я не смеюсь, — беззастенчиво вру я и с трудом подавляю в себе новую волну утробного хохота. — Просто рад вас видеть.

– Давайте с вами куда-нибудь сходим? — предлагает она.

Я немного пячусь назад, незаметно увеличивая, таким образом, дистанцию между нами.

– Может быть, в Дом офицеров? После Нового года? Там в следующем году будет проходить биеннале.