Алексей Швецов: Лохless. Повесть о настоящей жизни

– Тема есть, — заговорщически подмигнув и щедро одарив меня запахом изо рта, шепчет он. — Ты можешь вписаться в один проектик. Хочешь?

У меня возникает охуенное желание послать его «очень далеко», но я пожимаю плечами и молчу.

– Вижу, что хочешь. По глазам вижу, что хочешь, — уткнувшись носом в мое ухо, сообщает он.

Я обреченно киваю и слушаю его пьяный бред. Толик рад, что нашел внимательного слушателя. Он предлагает мне выпускать газету.

– Никто не додумался до того, как правильно надо выпускать газету объявлений, — обдавая меня жаром перегара, по секрету сообщает он. — Надо половину газеты посвящать объявлениям, а вторую половину всевозможным кроссвордам. Тогда ее будут покупать все: и любители интеллектуального проведения досуга, и желающие купить-продать.

Только лишь для того, чтобы Толик от меня отстал, я соглашаюсь все обдумать «по трезвяку», а требуемая на открытие газеты ничтожная сумма в сто тысяч рублей у меня, несомненно, имеется. И что интересно, у него, который мне до сих пор сраную тыщу отдать не может, тоже лежат бабки в загашнике.

Чтобы окончательно не окосеть от водки, выпитой за успех предстоящего начинания, я лениво ковыряюсь вилкой в салате и окидываю зал «Вулкана» своим полудремлющим оком.

За столиком у окна расположилась интересная пара. Толстый, свиноподобного вида мужичок лакает пиво. Обладатель ярко-красной, как задница павиана, лысины и почтенного пивного брюшка одет в неоднократно залитый пивом пуховик, который гордо, как соболиная шуба, распахнут так, что видна несвежая майка с кричащей надписью «Bossy» (англ. — корова). Кислый запах пота, исходящий от него, доносится до меня через зал, пробиваясь даже сквозь перегар Толика. Рядом с ним сидит тетка, по довольно потасканному виду которой можно дать все пятьдесят. Она тоже потягивает пиво и беспрерывно улыбается своему спонсору, показывая желтые неровные зубы. Толстяк что-то рассказывает ей и дико ржет собственным тупым остротам. Она тоже прется и, смеясь, закидывает голову так, что вставные челюсти едва не падают на пол.

– Вы такие пошлости говорите! Ну, прямо в краску вгоняете, — манерно заявляет чувиха, хотя в краску ее лицо вогнало чрезмерное количество алкоголя, а от стыда в последний раз она краснела лет в десять, когда старший брат случайно открыл дверь комнаты, в которой она примеряла мамин лифчик.

Мужик, довольный произведенным эффектом, поглаживает брюшко. Потом, что-то решив, наклоняется к даме и шепчет ей на ухо.

Она с деланным ужасом отстраняется:

– Я, прямо не знаю… Я слишком молода, чтобы вот так, с незнакомым… — фальшиво щебечет она и несколько секунд спустя, добавляет: — Ну, ладно. Если только ненадолго. Возьми бутылку винца и поедем к тебе.

Глядя на весь этот шекспировский накал страстей, я размышляю о том, что у пузана, как только они приедут к нему домой, начнется нешуточная проблема.

Есть такая категория баб, которым уже далеко «за» и которым все глубоко «до». Ежегодно и ежедневно эта категория пополняется за счет неврубных telok, перешагнувших определенный возрастной рубеж. По молодости и по глупости они никому не давали. Их молодые стройные тела жаждали секса, а их обладательницы всячески сопротивлялись основному инстинкту, ожидая нефтяных принцев на шестисотых «мерсах». И вот из разряда стройных и желанных, но так и не дождавшихся принцев, они плавно переходят в разряд «еще ничего». Мечты о принце постепенно сменяются мечтами о непьющих и некурящих. Из разряда «еще ничего» время переводит их в категорию «не фонтан». Вот здесь, понимая, что время ушло и заплыло жиром, бабы начинают похотливо метаться в поисках партнеров, которые не обратят внимания на целлюлит и подарят им пару минут животного секса. Последняя стадия наступает быстро и незаметно и носит определение «я столько не выпью». Ярчайшая представительница этой категории клеила на моих глазах пьяного мужика.

Итак, у пузана по приезде домой возникнут нехилые проблемы. Поскольку мужик не слепой на оба глаза, то, раздев ее, он офигеет от собственного легкомыслия и тупости. Он прямо из горла глотнет привезенного «винца», и… его охватит панический ужас, потому что, кроме как выгнать ее, он будет вряд ли еще на что-то способен. Прикол заключается в том, что чума, сидящая сейчас с ним за столом, все это хорошо понимает, более того, именно поэтому она уговаривает ухажера взять с собой вина. Дамочка надеется, что затуманенный алкоголем мозг притупится и мужику захочется «всего что движется», и у него при этом встанет, а возможно, даже и получится. Я встречаюсь глазами с ней и вижу, что она видит, что я вижу и понимаю увиденное и начинаю угорать. Она понимает и видит, над чем я угораю, хватает своего лысого толстяка и тянет его на улицу.