Я безуспешно пыталась тебя остановить. Твой голос, поднявшийся едва ли не до визга, вобрал в себя все обиды и унижения прошлых лет, и теперь изрыгал их, как удушливую слизь.
Любовь — странный продукт. Слишком много любви калечит. Отсутствие любви разрушает.
Чтобы научиться любить, нужны особые весы. Но их коромысло исчезает, если на одной чаше — все, а на другой — ничего.
Неужели мы с тобой встретились ради этого? Чтобы научиться любить в промежутке между всем и ничем? Чтобы познать истинную любовь? Чтобы уравновесить чаши весов?
Но что такое истинная любовь?
Нам еще только предстоит это узнать.
Мы должны все начать с нуля — любовь и жизнь.
Для счастья нужна смелость. Смелость засучить рукава и никогда не отступаться.
Мы идем по улицам. Ты шагаешь впереди, я следую за тобой. Мы несемся как сумасшедшие. Как будто опаздываем на свидание, которое ни в коем случае нельзя пропустить.
Идем и идем. Ты летишь вперед как одержимый. Я шлепаю позади, спотыкаюсь о булыжники мостовой и неровности тротуара, но ты не замедляешь шага. Чешешь вперед, как будто эта бешеная гонка — единственное средство сбросить с плеч давящую тяжесть, прекратить напряженный внутренний монолог, который я отлично слышу, хотя ты не раскрываешь рта и даже не оглядываешься. Ты не вынимаешь рук из карманов, и я знаю, что они у тебя сжаты в кулаки. Ты задеваешь плечами прохожих, толкаешь их, освобождая себе путь, злобно рычишь на неповоротливых зевак и мчишься одному тебе ведомым маршрутом. Голова твоя низко опущена, а во взгляде отчетливо видно безумие.
Мы летим мимо кафе, книжных магазинов, цветочных киосков, сувенирных лавок с майками и Эйфелевыми башнями, ноты не видишь ничего. На асфальте сидит горбатый полуголый карлик с протянутой рукой, демонстрируя прохожим свой горб, — ты его не замечаешь. Мы проходим мимо рекламного щита с девицей, уложившей белокурую головку на флаконы «Шанели номер пять». Девица улыбается, длинные пряди ее волос обвивают флаконы с духами. Внизу щита кто-то приписал: «От меня воняет». Посмотри, дергаю я тебя за рукав, ты только посмотри. Ты не реагируешь и продолжаешь нестись как угорелый. Мы ныряем под арки улицы Риволи, под фонари, в лампах которых отражается солнечный свет, разбрасывая вокруг оранжевые блики. Мы быстро идем по скользкой плитке мостовой, выложенной ромбами и квадратами. Возле отеля «Интерконтиненталь» рисунок плитки становится более сложным, многоцветным. Я замедляю шаг, уставившись на причудливое переплетение узоров. Мне надоело бежать за тобой, не желающим останавливаться.
Слушай, пошли ко мне, говорю я тебе, я заварю чаю, хорошего крепкого чаю, мы поболтаем, передохнем, ляжем рядом, ты и я. Мне столько всего нужно тебе рассказать. Я догнала тебя и повисла у тебя на руке, но ты даже не сбавил темпа. Продолжал лететь с тем же яростным напором.
Не спросил у меня, может, я устала.
Ладно, я так просто не сдамся. Слушай, опять начинаю я, я уже из сил выбилась, у меня ноги болят. Куда ты мчишься?
Не оборачиваясь, ты схватил меня за руку, притянул к себе и поволок вперед, заставляя приноравливаться к своему бешеному шагу.
Я споткнулась, чуть не упала, ты подхватил меня, приобнял за талию и повлек за собой, все дальше и дальше. Я пыталась рассказать тебе, как ужинала с матерью, но ты меня не слушал. Мыслями ты витал где-то далеко. Что мне оставалось? Я шла и шла, стараясь не отставать. Сумку забросила на плечо, чтобы не потерять на ходу, и семенила за тобой…
Я хотел вернуть себе прежнюю уверенность. Вновь обрести твердую и вместе с тем легкую походку, какой привык ходить вместе с ней по парижским улицам. В те времена, когда мир принадлежал мне.
Всегда одно и то же. Бывают дни, когда я ощущаю себя царем мира, сильным и непобедимым, способным поднять ее на руки и увести за собой на край вселенной. Я — такой же мужчина, как все остальные. Нет, лучше всех остальных. Но потом вдруг что-то происходит — ужин у родителей, например, или еще какой-нибудь пустяк — мне не понравится собственное отражение в витрине: неудачно зачесанная прядь, заломленный уголок воротничка, смятый плащ, — или я поймаю на себе чей-то ироничный взгляд, — и все, я больше не знаю, что и думать. Я теряю способность ходить, теряю кураж. Я больше не победитель. Мне конец. Я в себя больше не верю. Мне кажется, что окружающие смотрят на меня с жалостью. Я и сам вижу, какой я толстый, неуклюжий, неповоротливый. Полное ничтожество. Ловлю себя на том, что мне хочется встать спиной к стене и протянуть руку. Извините, не найдется ли пары франков, выручите бедолагу… Вот спасибочки, дамочка! Спасибо, мужик, не дал пропасть. Мне хочется исчезнуть. Я сам себе невыносим. Невыносим. Интересно, а она меня видит таким? Догадывается, что на самом деле я — жалкий неудачник?
Читать дальше