Анатолий Гладилин - Бригантина поднимает паруса (История одного неудачника)

Но опять твой рот стал маленьким и злым. Глаза укрылись под бровями. Ты печален? Вовка, это не типично. Этого не должно быть. Ты опять меня подводишь. О чем ты думаешь?

...........................

Погода испортилась. Поезд покидал вокзал. Тупо лил дождь. В сером дыму паровоза - окраина города. Потемневшие кирпичные дома. Куда тебя везут? Люся осталась в Москве. Курский вокзал - твоя родина. И пусть другие строят новый Новосибирск. С Курским вокзалом. И ты туда поедешь жить? На готовое?

Серые тучи. Грязные капли на стекле. Погода испортилась.

Поезд шел на юг. Стоял на полустанках. Нервно и хрипло кричали паровозы. Облака остались над Новосибирском. Ты играл в домино и мечтал, чтоб тебе пришло пять "двоек". Скоро за окном видна была только степь. Трава высокая, как пшеница. А может, это была пшеница? Ты не разглядел, потому что играл в домино и ждал пяти "двоек". Поезд шел на юг.

Лес. В лесу дорога. Лес кажется глухим, особенно в этот воскресный день. И дорога внушает подозрение. Таких дорог в глухом лесу не бывает.

Едешь. Лес все глуше, гуще. Сейчас, думаешь, встретишь медведей. Самое для них подходящее место.

И вдруг - склады труб, кирпичей, досок. А за ними - здание ТЭЦ. Еще без крыши. Достроят и пустят в конце года.

И так всю дорогу.

А многие в поселке и не догадываются, что в этом лесу. И чего туда машины постоянно ездят - черт их знает.

Наверно, на десятый участок.

Воскресенье. Лес парится на солнце. Листья неподвижны. Неподвижен и "ЗИЛ-150". Зеленый, тихий. Его не сразу заметишь среди кустов. Он стоит на обочине дороги.

Из-под машины торчат две пары ног. Неподвижны. Две ноги в сапогах. Выше сапог - комбинезон с большой брезентовой заплатой. Другие две ноги в парусиновых полуботинках и неопределенного цвета брюках.

Ноги в сапогах приходят в движение. Ноги сгибаются в коленях. Заплата поднимается. Голос из-под машины:

- Вот, смотри.

Ноги выпрямляются, заплата исчезает под грузовиком.

Вдруг, словно их толчком выбросили, из-под машины появляются два человека. И ныряют в мотор. Опять видны только ноги.

Медленно ноги сползают. Упираются в землю. Из-за крыльев мотора появляются спины, головы.

- Ну! Понял?

Это обладатель парусиновых полуботинок и брюк неопределенного цвета. Черты лица различить трудно. Лицо в пыли и с черными полосами машинного масла.

Другой (лицо такой же расцветки) вздыхает и выражается весьма определенно:

- Да, оно бы ничего, если бы кабы что, а тут не токмо что, а прям почем зря.

- Пустяки. Дай ключ.

И снова из мотора торчат брюки и полуботинки.

Через четверть часа грузовик просыпается. Крылья трясутся. Реву мотора отвечает другой, отдаленный, приближающийся рев. Двое смотрят на дорогу. Сверкнув черным лаком, прошмыгнул "ЗИЛ".

Рядом с шофером сидит человек. Наверно, знакомый обладателю парусиновых полуботинок, потому что он положил ключ и сказал вслух, как бы для себя:

- Странное дело, стоит человеку сесть в "ЗИЛ" - сразу столько спеси появляется... Ну вот, твоя машина в порядке. Чего ж ты ее так слабо знаешь?

- Да я первый год.

- Первый год шофером?

- Так точно. Ну, спасибо, ты меня выручил, кореш. Я тебя не задержал?

- Нет, я с огорода возвращался. И потом, люблю возиться с мотором.

- А твой драндулет хорошо бегает?

- Нормально.

- Ну, до свидания.

Шофер полез в машину.

Огородник направился к мотоциклу. Надел фуражку. Шофер высунулся:

- Слушай, кореш, я тебя где-то видел.

- Возможно.

- А ты где работаешь?

- В комитете. Комсорг стройки.

* * *

Начальство было красивое, усталое и злое. Оно отчитывало какого-то командировочного. Командировочный сжался и, запинаясь, пробовал защищаться. Но директор школы, что сидел в кабинете вместе с командировочным, спорил довольно упрямо. Шалин так и не понял, кто прав. Наконец директор и командировочный покинули кабинет. Начальство повернулось к Шалину, улыбнулось мирной тонкой улыбкой. Шалин хотел выяснить, в чем тут дело, но вместо этого неожиданно для себя взглянул на часы и участливо спросил:

- Уже семь часов, а все дела. И до каких пор вы работаете?

Шалин задал тот вопрос, который наиболее был приятен начальству. Спросил и поморщился: "Кажется, я становлюсь подхалимом".

- Часов до десяти вечера. Приходится. Да, как москвичи?

- Нормально.

- Бываете?

- И сейчас собираюсь. Они все-таки избалованы.

- Да, с ними много носятся. Но что делать? Ладно. Успеха!

Шалин на минуту зашел в комитет. Его ждала Нина, девушка, которая выполняла всю канцелярскую работу комитета.