Игорь Дуэль - Тельняшка математика

И от этой умной мысли я почему-то во весь рот улыбнулся. Впрочем, про то, как я выгляжу со стороны, мысль пришла чуть позже, когда какой-то встрепанный верзила, подсев ко мне на лавочку, вдруг спросил:

– Слушай, ты что здесь делаешь?

Этот вопрос вернул меня к реальности. Восприняв его как покушение на свои права, я ответил резко:

– А тебе что надо?

Парень вдруг расхохотался:

– Да чего ты нахохлился, я же не драться лезу. Просто интересуюсь.

На меня смотрели удивительной голубизны глаза. И выражение их было самое доброе.

– Гуляю, – сказал я, улыбаясь в ответ.

– А на вахту тебе когда?

– Что-что?

Я видел парня в первый раз в жизни и был поражен, откуда ему известно, что я матрос.

– Вот чудик! На вахту когда, спрашиваю.

– К семнадцати на рейдовый катер, – ответил я, все так же не понимая, что значит этот разговор.

– А мне к восемнадцати, – обрадовался парень. – Вагон времени. Пойдем выпьем!

Я удивился еще больше.

– Да помаленьку, – сказал парень. – Я ведь не алкаш. Просто для разговору. – И он торопливо объяснил: – Я сегодня с рыбалки пришел. Полгода в морях болтались. Свои ребята во как надоели! А в Архангельске знакомых нет. Думаю, сойду на берег – увижу хорошего парня, обязательно с ним поговорю. А тут как раз ты. На торгаше ходишь?

– Перегонщик.

– Ну, один черт – не рыбачишь.

– А как ты догадался, что я моряк?

Он искренне удивился.

– Чего тут догадываться – видно. Пошли! Чего зря табанить?

Я вынул из кармана свой гривенник.

– Весь капитал.

– Да о чем ты! Морской закон!

Ну да, Герка же говорил мне когда-то про незыблемую заповедь.

– Лицо у тебя счастливое, – пояснил парень. – Я увидел – и скорее подсел. Думаю – расскажет человек про себя, и мне хорошо! Пойдем, а? Будь другом. Полгода в морях болтался.

– Ладно, пошли! – согласился я, вдруг поняв, что мне просто необходимо рассказать все этому парню. Однако нажитый опыт плавания заставил добавить: – Только понемногу выпьем.

– Само собой! – согласился парень. – Я не алкаш. Для разговору.

В небольшой кафешке за обедом и бутылкой коньяка я с удивительной легкостью выложил перед незнакомым мне прежде матросом среднего рыболовного траулера Сергеем Трошкиным всю свою одиссею. Он слушал, почти не перебивая, только кивал, охал, вскрикивал: «Надо же!» и подливал мне коньяк. Когда я кончил, он сказал убежденно:

– Так что же ты здесь болтаешься? Тебе домой надо, к жене!

Одна эта реплика обеспечила Сергею Трошкину особое место в моей биографии, ибо он первым, даже меня опередив, назвал Наташу моей женой.

– У нашего брата, рыбака, по-другому, конечно. И носят бабы без нас, и детей рожают. Так ведь это не от хорошей жизни. Работа такая! А тебе что торчать здесь? Какая необходимость?

Вопрос был поставлен ребром, и ответа на него я не находил. Только сказал, что нельзя все решать в мгновенье ока – подумать надо. Но Сергей страстно доказывал – думать не о чем, медлить я просто не имею права.

Мы вышли из кафе, присели покурить в уютном тенистом скверике неподалеку от почтамта.

– Прости, – сказал я Сергею, – у меня еще письмо не распечатано.

– Конечно! – заторопился он. – Читай! А я пока сбегаю на полчасика. Дело есть.

– Возвращайся быстрей.

– Я мигом. Одна нога – здесь, другая – там.

Второе письмо от матери сквозило тревогой.

«Сыночек! Вчера у нас были совершенно неожиданные визитеры. Я только пришла с работы – звонок. Открываю – стоят два старичка, он и она, весьма почтенного вида. Он говорит: “Простите, я Ренч. Это моя жена. Если можно, уделите нам несколько минут”. Честно тебе признаюсь, я совсем растерялась. Не знаю, как их принять, куда посадить. Он заметил это и устало сказал: “Ради бога, не воспринимайте нас как гостей. Я – скромный проситель. Произошло роковое недоразумение, которое нужно исправить как можно скорее. Очень прошу вас – помогите мне, верните в Москву Юру. Я бы к вам раньше приехал, но свалился…” “Микроинфаркт”, – уточнила его жена. Ренч продолжал: “Даже звонить не мог, врачи запретили. А зря – поговорил бы с Юрой, может, скорей бы поднялся…”

Я все-таки затащила их в комнату, но они, действительно, просидели не больше получаса. За это время я услышала о тебе столько лестных слов, что меня и поныне прямо раздувает от гордости. Он даже сказал что-то в таком роде: мол, ты, его ученик, преподал ему такой важный урок, что он теперь на многое в жизни смотрит по-другому. Но главное был вопль – верните Юру.