Александр Снегирёв: Тщеславие

— За что?

— Не пиши.

— Чего?

— Не пиши больше никогда. Вот бабки. Пять. Не три, как у Марата. Остановись, пока не поздно. Я хочу уберечь тебя от самого страшного. Вот ты пишешь-пишешь, а жизнь проходит. В пятьдесят поймёшь, что пишешь хреново и гениальнее уже не станешь. А менять что-то поздно, молодость прошла, жизнь угроблена.

— А может, я нормально писать буду?

— Ха! Все так думают, но, во-первых, это один процент из ста, а во-вторых, как бы ты ни писал, всё равно будешь сомневаться. Все сомневаются, даже круглые идиоты. Пусть тебя каждый день носят на руках почитатели, но однажды, когда ты будешь один, к тебе всё равно проползёт сомнение: «Не забудут ли меня сразу после похорон или даже раньше?» Нас ведь всех интересует вечность, а вечность девка подлая. Ну, допустим, хорошо ты пишешь, но однажды тебе по-любому стукнет полтинник. Итог жизни? Ты один на один с несколькими книжками. Детей нет, или они выросли и не хотят тебя видеть, так как ты всё своё время посвящал писанине, а не им. Друзей нет, одни завистники и подхалимы. И вообще, кто такие писатели? Таксидермисты! Мы создаём какую-то дурацкую копию этого мира. Довольно нездоровое занятие. Опомнись, братан, пока не завяз по уши! Как друг говорю. Мы и расписочку подготовили. — Гелер извлёк какое-то клоунское подобие контракта, составленное на обратной стороне рекламного календаря. «Я, Михаил Пушкер, обязуюсь с этого дня прекратить писать» и так далее.

— Бред какой-то! — улыбнулся Димка, трезвея.

— Вот бабло. Всё реально!

Димка весь заметался внутри, занервничал. Тут за спиной у Гелера мелькнула певица. Концерт закончился, она шла к выходу.

— Кстати, с чего ты взял, что именно Марат мне конверты слил? Я сам их нашёл. Люблю мусор фоткать, потом разглядываешь — идеи приходят. В следующий раз не в урну бросай, а жги, рви на мелкие кусочки или глотай, как партизан. Бери, короче. — Тугая трубочка тыкалась в Димкины руки, как собаки тыкаются. — Сотку кинь Илюше, или Яше — как его?.. Имён больше в два раза, чем писателей! Он доктор, лекарство тебе от угрызений совести пропишет.

— Доктор?

— В «неотложке». А ты не знал? Я думал, ты всё разведал. Мы с Илюшей сейчас выпили по рюмахе, за жизнь поговорили. Жалуется, что работа не романтичная, не героическая, вот и придумал про Чечню. «Скорая» не героическая, а Чечня героическая, во даёт! Не чует парень, на каком материале сидит! Стесняется сам себя. Но направление мысли верное, думает о правильной писательской биографии. Романтика, героизм. У героев покупать приятнее. Ну я не понял, ты деньги берёшь или нет?

«Врач на «скорой»… работа не героическая…»

— Давай! — Димка схватил трубочку.

— Теперь автограф! — Гелер протянул контракт.

— Я не себе! — Димка полез сквозь толпу.

Первой на пути попалась поэтесса Наташка.

— На! — Димка сорвал резинку с долларовой трубочки и сунул Наташке несколько бумажек.

— Пушкер, ты чего?!

Следующий Саша Манский, затем филологиня, драматург-революционер, Яша-Илья…

Гелер смотрел вслед Димке и ничего не предпринимал.

Я вот много думаю об этой Димки ной выходке. Типа стал бы я, как он, деньги раздавать? Думаю, не стал бы. И Поросёнок не стал бы. Поросёнок бы ещё у Гелера сотни две стрельнул на такси. А я… я бы контракт этот дурацкий подписал, а сам бы делал по-тихому, что хочу. А деньги бы себе оставил. Мать с отцом в Турцию бы отправил, а с Олей на море, на доске кататься. А Димка вот решил шикануть. Его дело. Он всегда был романтиком.

Все принимали деньги по-своему, кто с благодарностью, кто с презрением, кто с таким видом, будто не понимает, что происходит. Последние быстрее всех прятали купюры подальше. Димка пробивался через толпу и за ним оставался след, пустота. Люди расступались на время. Если плывёшь на лодке по пруду, затянутому тиной, за лодкой остаётся след чёрной воды. Потом тина затягивает след. Так и люди снова сходились, размывая Димкин след. Димка подбежал к Лисе.

— Тут на всё не хватит… губы лучше не трогай, и грудь… ты очень красивая… — Он пихнул ей в руки оставшиеся бумажки: — И это… — Димка сунул Лисе брелок-медвежонка и, пряча глаза, сбежал.

— Ну чё, Серёг? — спросили сорокалетние спонсоры у Гелера. — Раскололся парень?

Гелер отрицательно покачал головой. С удовольствием и удовлетворением покачал. Будто долго-долго играл в покер с новичком, втайне желая новичку победы. И новичок победил.

Единственным Димку нагнал Яша-Илья.

— Слышь, постой. Возьми. На память… — Яша протянул Димке свой «трофейный» нож. Димка взял со стола салфетку — обернуть лезвие и поспешил вслед за певицей. Прошмыгнул мимо Петра Ивановича, токующего вокруг дагестанского фантаста. «Все муру пишут, скучно, а у вас свежий взгляд».