Израиль Меттер - Среди людей

Вранье это. И не пришел я на готовенькое. И не хочу я приходить на готовенькое. И нигилизма нету во мне ни грамма. Я понять хочу, чтобы сознательно участвовать в жизни. Нет у меня никакой другой жизни, кроме той, которой я живу среди людей…

А настоящие неприятности начались у нас в школе вскоре после отъезда инспектора. Произошли они у меня сразу в двух классах — в девятом и в десятом.

В десятом я давал сочинение по утвержденному списку. Мне не нравились те две темы, которые я выписывал на доске, но, вероятно, я еще тогда не очень точно понимал, что же мне в них не по душе.

Ладно, подумал я голосом Тамары, вечно ты споришь, вечно доказываешь свое «я».

И я крупно вывел на доске эти темы:

Мои достоинства и мои недостатки.

Положительные и отрицательные черты моих родителей.

Ребята тотчас загудели, но я не придал этому никакого значения, потому что, выбирая облюбованную тему и списывая ее с доски, они всегда немножко гудят.

Может, это мне уже теперь кажется, что тишина была какая-то особенная, тяжелая; на самом деле, вероятно, просто наступила обыкновенная тишина.

Я выждал минут пятнадцать, чтобы дать ребятам углубиться в работу, затем стал прохаживаться вдоль парт.

Писали еще не все. Было что-то в лицах учеников непривычное для меня. Особенно у Гали Семеновой. Я даже заметил, что она передала кому-то записку. Конечно, я сейчас все преувеличиваю, но свое удивление и некоторую неловкость я помню хорошо.

Они смотрели мимо меня, и не так, как смотрит задумавшийся человек, а совершенно иначе: они старательно смотрели мимо меня.

Пусть я все это выдумал задним числом. Однако остаются факты: четыре человека к концу урока подали мне чистые листы бумаги, у шестерых на сочинениях было написано — у кого в начале, у кого в заключение — «Секретно», «Очень прошу не разглашать», «Пожалуйста, никому не показывайте»…

Я себя ужасно чувствовал в тот вечер. Будто бы я сделал гадость. Передо мной лежали на столе двадцать четыре сочинения. Я прочитал несколько листков, понимая, что не имею права их читать. Среди этих сочинений были совершенно наивные, но и на них я не имел права. Вернее, даже не так. У меня было ощущение, что я заставил молодых людей совершить безнравственный поступок. Да еще мне предстояло выставить им за это оценки по пятибалльной системе!

Я побежал к Тамаре, потому что рядом никого больше не было. Она выслушала меня и сказала:

— По-моему, ты напрасно психуешь, Коля. Пей чай. Могу сделать тебе яичницу.

Ее равнодушие взбесило меня. Я наговорил ей грубостей и выскочил вон.

Назавтра я вернул десятому классу все сочинения, сказав, что не читал их и что тема будет дана другая. При этом состоялся у меня неприятный разговор с Галей Семеновой.

…Окончательно решил наметить себе цель жизни и стремиться к ее выполнению. Это, конечно, легко сказать. Наверняка на моем пути встретятся трудности, но должно хватить сил преодолеть их. Уже сейчас понял: когда поступаешь искренне, то появляется чувство морального удовлетворения. Решил записывать в своем дневнике только мысли, но теперь вижу, что настоящих мыслей у меня не так уж много. Иногда читаешь в книжке какое-нибудь высказывание великого человека и видишь, что ты думаешь то же самое, но он ведь догадался это сказать, а ты не догадался бы.

Прожить жизнь как следует — что это значит?

Не разделяю увлечения многих наших ребят физикой. Для меня это уже пройденный этап в восьмом классе. Могу восхищаться успехами физики, но, в общем, она оставляет меня равнодушным.

Борька Калитин считает, что я притворяюсь. Он сказал:

— Просто у тебя нет к этому способностей. И ты подводишь базу.

Он прав — способностей к физике действительно нету. Мое больное место — отсутствие определенного призвания. Попробуй скажи это учителям, и они сразу начнут воспитывать:

— Нет маленьких дел, Геннадий, и т. д. и т. п.

Борька Калитин, хохоча, сказал мне по этому поводу:

— Маленьких дел нет, но есть маленькая зарплата.

Он способный парень, но все меряет на деньги. Иногда мне даже кажется, что он специально «заводит» меня. Этим летом мы ходили в лес за грибами. Борис видит их прямо сквозь землю, и исключительно белые. Он собрал полную корзину. На обратном пути предложил мне:

— Сходим вечером на станцию, забодаем?

Не успел ответить, а он толкнул меня в бок и засмеялся: