Израиль Меттер - Среди людей

— Виноват, товарищ майор! — быстро сказал Серебровский.

Тем временем шли своим чередом розыски Зубарева Михаила Константиновича.

Как свет потухшей звезды, продолжали поступать запоздалые ответы на запросы о Кравченко. Словно нарочно, именно сейчас, когда интерес к нему пропал, сыпались письма одно за другим. Уничтожать их все равно было не положено, они распирали папку, и, похлопывая по ней, Серебровский подмигивал:

— Дела идут — контора пишет!.. Одних почтовых марок рублей на полтораста, да еще человеко-часов тысяч на десять! А в результате — выслуга лет! Дадут нам ордена и медали за протертые штаны… Красота работенка!..

Розыски же Зубарева двигались с привычным скрипом.

Все повторялось — в который раз! — сначала: запрашивали — не отвечали, еще запрашивали — еще не отвечали. Тоска брала смертная, и только Николай Васильевич Сазонов, поднося наискосок, близко к своим глазам, все прибывающие бумажки, водил носом от одного их края к другому, будто тщательно вылизывая то, что там было написано.

Однажды в комнату сазоновского отделения неожиданно вошла Лида из адресного бюро. Это было в обеденный перерыв, она торопливо доедала на ходу пирожок.

— Никого нет? — спросила она, увидев, что за одним из столов сидит лишь Серебровский.

Он засуетился, вскочил, открыл крепкие белые зубы.

— Хорошенькое дело — никого! А я?..

— Передайте, пожалуйста, товарищу Сазонову, — сказала Лида и положила на ближайший стол листок бумаги.

Нагнав девушку в полутёмном коридоре, Серебровский, озираясь, попытался взять ее за руку.

— Ну, Лидочка, ну чего ты!.. Я ведь тогда не мог: как раз назначили тренировку. Нашу команду в класс «Б» собираются переводить… Ты мне не веришь, да? Я же вижу по глазам: не веришь, нет?..

По коридору в это время пошли с обеда сотрудники.

— Вы могли бы хоть позвонить по телефону, — сказала Лида, мечтая услышать в ответ, что он звонил, но не застал ее. И чтобы уколоть его, прибавила давно заготовленное: — У меня в тот вечер были другие приглашения…

Но капитан вдруг выпустил ее уже не сопротивляющуюся руку.

— Хорошо, я передам майору.

Деловито кивнув ей, он сделал сосредоточенное лицо и пристроился к кому-то проходившему мимо.

Листок, принесенный Лидой, провалялся на столе несколько дней: работник, сидевший на этом месте, был в командировке, а Серебровский обо всем забыл.

Дня через три кто-то походя наткнулся на эту бумажку, повертел ее, увидел фамилию Зубарева — она уже изрядно приелась в отделении — и положил на стол к Сазонову.

Он тотчас же узнал почерк Лиды.

«Зубарев Михаил Константинович. Год рождения — 1910. Проживает — Саперный переулок, 5, кв. 12».

Сазонов не стал никого посылать по этому адресу, а пошел туда сам.

Никакого определенного плана у него не было. Зайдя в контору домохозяйства, он посмотрел последние записи по домовой книге; потом побеседовал с паспортисткой.

Прописка у Зубарева была свежая. Приехал в Ленинград после демобилизации. Семья — жена и десятилетняя дочь. Место работы — техническое училище. Занимаемая должность — замполит.

К этим сведениям паспортистка могла добавить немногое. Жилец ходит в военно-морской форме. Проживает в коммунальной квартире. Вход с улицы, третья лестница, второй этаж, направо.

Для того чтобы паспортистка попусту не стала болтать по двору — уж слишком она оживилась, — Сазонов порасспросил ее и о других жильцах. Вопросы его были невинные, глаза паспортистки подернулись птичьей пленкой скуки.

У третьей лестницы он задержался немного, покурил, снова упрямо понадеявшись на свое сыщицкое счастье: а вдруг да распахнется дверь и выйдет прямо на него Зубарев, как две капли воды похожий на ту солдатскую фотокарточку, что лежала сейчас в нагрудном кармане.

Из дверей никто не выходил.

Урвав среди дня еще часок, Сазонов пошел в училище. В отделе кадров он попросил личное дело замполита Зубарева. Взяв в руки папку и еще не раскрыв ее, Сазонов ощутил вдруг такое яростное и в то же время усталое желание, чтобы за этой тонкой картонной обложкой оказался разыскиваемый человек, такое нетерпение охватило Сазонова, что он отошел к окну и еще некоторое время не открывал папку, делая для себя самого вид, что ему надо сперва расстегнуть пальто, приготовить блокнот, вынуть вечное перо.

И только когда все это было медленно, методично проделано, он перевернул обложку.

К анкете, лежащей поверх всех бумаг, была приколота фотография военного моряка. Сазонов положил рядом фотокарточку солдата.