Джоанн Гринберг - Я никогда не обещала тебе сад из роз

Дебора улыбнулась из темноты:

— Вот-вот. И у меня то же самое.

Путь назад был долгим. Сначала они пели, потом хохотали, слушая, как чавкают промокшие туфли. Беглянки успели миновать главные ворота и вестибюль, общий для второго, третьего и четвертого отделений, — только тогда их «поймали». С учетом, по-видимому, того, что они сбежали и вернулись с такой подкупающей легкостью, их поставили рядом и тут же разделили. Пока Дебора мылась в ванне, ее караулили две санитарки из второй ночной смены: время, стало быть, перевалило за полночь.

— Тебе это еще аукнется, — в праведном гневе бросила одна.

— Мне идти… наверх?

— Веди себя как положено: примешь снотворное — и марш в кровать, тогда на ночь тут останешься, — сказала санитарка. — Вам обеим место в изоляторе.

После ванны, по пути в тот конец коридора, где находились изоляторы, Дебора и ее конвойная прошли мимо Карлы с ее конвойной. Встретившись глазами поверх голов санитарок, подруги перемигнулись. Уже погружась в сон, Дебора успела подумать: это обойдется очень дорого, ну и пусть. Зато теперь она запомнила, как пахнет дождь.

«Двойкой» теперь заведовал новичок — некий доктор Огден. Дебора его не знала, а потому не имела о нем собственного мнения. Карлу она не видела с ночи, когда они заговорщически перемигнулись. Оставалось только припомнить все слухи о предыдущих побегах и придумать что-нибудь в свое оправдание. Ровно в одиннадцать утра ее отконвоировали на первый этаж, в дирекцию. Санитарка постучалась в кабинет доктора Огдена.

— Войдите.

Дебора вошла; за письменным столом сидел не кто иной, как доктор Халле. Очевидно, у нее на лице отразились удивление и восторг, потому что врач с едва заметной улыбкой сообщил:

— Доктор Огден приболел, я вместо него. Мне тоже не вредно сменить обстановку. — Откинувшись на спинку кресла, доктор Халле потер большие пальцы. — Ну, что там у вас произошло?

Она стала рассказывать, где они были. Дважды он ее перебил, чтобы уточнить кое-какие подробности, а дождавшись окончания рассказа, спросил:

— И чья это была затея?

Дебора пустилась в сбивчивые объяснения. Крутившееся у нее в голове ирское словцо, точно характеризующее их чувства, мешало ей выражать мысли на родном языке. В надежде, что ее поймут, она решила перевести хотя бы это единственное слово. Попытка оказалась неудачной, и доктор, внимательно глядя на Дебору, сказал:

— Просто говори как есть.

— Хорошо… — Из-за жгучей потребности выглядеть вменяемой она помедлила, собираясь с духом. — Понимаете… кто сам неловок и бестолков, как я, например, тот преклоняется перед теми, кто на него не похож. Там, где… Там… откуда я пришла, мы говорили, что у таких людей есть атумаи . Эти люди никогда не споткнутся, сделав лишний шаг, а если возьмутся перевязывать сверток, бечевка никогда не окажется на пару дюймов короче нужной длины. На светофоре для них всегда зажигается зеленый свет. Боль настигает их только в тех случаях, когда они к ней готовы и удобно лежат в постели, а шутки слетают у них с языка лишь тогда, когда уместно будет посмеяться. Вчера меня ненадолго посетило атумаи . И Карлу тоже. Нас обеих одновременно. Когда хочется чихнуть, это же не потому, что мы принимаем такое решение, — мы просто чихаем, да и все. Мы ничего не затевали, ни одна из нас не была зачинщицей — все получилось само собой. — Дебора коротко улыбнулась: ей вспомнилось, как они вдвоем рванули обратно за вертящуюся дверь.

— Вы развеялись? — спросил доктор.

— Еще как!

— Понятно, — сказала он. — Сейчас я немного побеседую с Карлой, а ты подожди в коридоре.

Выйдя из кабинета, Дебора столкнулась нос к носу с перепуганной Карлой, которая — тоже под конвоем — ожидала своей очереди за порогом. В ее взгляде читался вопрос. Дебора незаметно, как повелось у бывалых пациенток, узниц, шпионок и монахинь, повела плечами. На Карлу этот жест подействовал как удар. Она вошла в кабинет. Через промежуток времени, растянувшийся, по ощущению, до бесконечности, она высунула голову в коридор и поманила к себе Дебору:

— Зайди… он хочет побеседовать с нами обеими.

На этот раз переглянулись сопровождающие.

Дебора вошла и оценила обстановку. Доктор Халле сохранял мрачность, но у Деборы гора с плеч свалилась, когда она заметила, что он прячет улыбку.

— Вы нарушили правила внутреннего распорядка — сдается мне, сразу восемь, — начал он. — За такое по головке не погладят. Свои действия вы описали одинаково. Задумали развеяться? Причем вместе. Здесь это редкость. Я, можно сказать, вами горжусь… — Спохватившись, он вернулся к вопросам дисциплины. — Не вижу причин отменять ваши послабления режима. На этом все.