Андрей Анисимов - Мастер и Афродита

Чтобы оградить себя от напасти, было решено завести в подъезде должность консьержа и собрать на его содержание по пятнадцати рублей с квартиры. Кодовых замков и домофонов в те времена в Москве еще не знали. Известный театральный художник и председатель ЖСК поставил вопрос на голосование. Жильцы нижних квартир потянули руки. Живущие на верхних этажах не спешили. До них запах почти не доходил: алкаши предпочитали облегчать себя внизу.

Бренталь стыдил несознательных. Понемногу руки поднимались. Решение высокого собрания состоялось. С конца недели в подъезде займет свое место страж, и алкашам придется идти в парадное соседнего дома…

Теперь последний вопрос… Бренталь горестно вздохнул. Этот вопрос тоже был связан с принятием горячительных напитков, но, в отличие от первого, не имел решения. Состоял вопрос в том, что в доме отвратительно осуществлялась сантехническая служба.

Сантехник в ЖСК был, но не работал. Не работал по причине постоянного и неумеренного пьянства. Простой совет: заменить одного сантехника на другого становился неактуальным, поскольку сантехников меняли каждый месяц, а проблема оставалась.

Тема повестки дня в лице мастера-сантехника Мятишкина при разговоре присутствовала. Мятишкиы тихо сидел, уставившись в угол, и иногда почесывал пятерней небритую щеку. На вопрос председателя ЖСК, почему Мятишкин себя так ведет, сантехник отвечал: «Виноват», – но чувства вины в его мутном взгляде не прослеживалось. Соломон Яковлевич Бренталь и сам понимал, что задает риторические вопросы. Ему было гораздо проще нарисовать новые декорации к балету «Жизель», чем научить Мятишкина работать. Но Бренталь продолжал вопрошать, а Мятишкин – отвечать «виноват».

Однако мысли Соломона Яковлевича витали далеко. Глядя на покраснелое лицо с белесыми бровями своего сантехника, председатель продолжал размышлять о долларах. Необходимо найти надежного человека. Любого не попросишь… Надежные друзья у Бренталя водились, но одной надежности мало. Надежный человек обязан иметь иностранного друга, в свою очередь тоже достаточно надежного. Гэбисты называли общение советских людей с иностранными гражданами контактами. За такими контактами велось пристальное наблюдение. Соломон Яковлевич знал нескольких работников Большого. Те с иностранцами встречались запросто, чем вызывали подозрение самого Бренталя. Скорее всего, эти товарищи либо служили на Лубянке, либо туда стучали. Их кандидатуры Бренталь сразу отставил.

Сантехник Мятишкин икнул и на вопрос заместительницы председателя Елены Станиславовны Корж ответил тихим мычанием. Это мычание метнуло мысли Соломона Яковлевича к стаду коров, затем к деревне, и совершенно неожиданно для себя он вспомнил деревенскую девушку, которую привез в Москву в качестве возлюбленной живописец Темлюков.

Темлюков, как спасительная соломинка, вытеснил мысли о деревне, коровах и пастушке. Живописец дружен с великим немецким писателем. Вот кто поможет ему, Бренталю.

Соломон Яковлевич не состоял с Темлюковым в близкой дружбе. Они были добрыми знакомыми. Оба художника друг Другу симпатизировали, оба знали цену каждого и оба имели корни в Южной России.

В том, что Константин Иванович не стукач, Бренталь был абсолютно уверен. Еще труднее заподозрить великого писателя.

– Мятишкин, даю тебе еще две недели испытательного срока, – примирительно заявил Соломон Яковлевич и поспешил собрание закруглить.

Поднявшись на лифте на двадцать второй этаж, а председатель жил на самом верху, он позвонил Темлюкову. Бренталь решил предварить просьбу о долларах дружеским приглашением на ужин. Темлюков Поблагодарил за билеты во Дворец съездов, признался, что во время спектакля крепко спал, но приглашение на ужин принял с видимым удовольствием..

Лишь попросил принять его попозже, чтобы не терять световой день для работы, и обещал приехать не один.

Узнав у мужа о визите Темлюкова с Шурой, супруга Соломона Яковлевича фыркнула и заявила, что присутствовать при этом не намерена.

– Почему? – удивился Бренталь. – Темлюков давно в разводе, мужчина свободный, а девицу представляет друзьям, стало быть, имеет на нее серьезные виды…

– Когда эта доярка сделается гражданкой Темлюковой, тогда поглядим…

Соломон Яковлевич пытался втолковать Розе Семеновне, что визит этот очень важен именно для них.

Но Роза Семеновна осталась непреклонна.

– Я на этот вечер с Григорием пойду в театр, – сообщила она мужу.