Олег Лукошин - Капитализм

В коридоре раздались выстрелы!

Буквально секундой спустя распахнулась дверь студии и, сползая по ней, внутрь ввалился окровавленный охранник Горюнова. Он шлепал губами, пытаясь что-то произнести, но сил на слова не осталось. Охранник распластался на полу и затих.

— Продолжать эфир! — перешагивая через охранника, отдал приказ появившийся в дверном проеме человек с автоматом. Человек был молод и чрезвычайно зол. — Если эфир прервется, все будут расстреляны. Камеру на меня!

Белая как лист бумаги Никонова слабо махнула операторам рукой. Ее тошнило.

Увидев свое изображение в техническом мониторе, молодой человек заговорил:

— Я объявляю о свержении преступного капиталистического строя на территории Новосибирской области. Вся частная собственность национализируется, все банки переходят в распоряжение революционного комитета, представитель которого стоит сейчас перед вами. Годы обмана и беззакония завершились, начинается эпоха справедливости. Лица, не пожелавшие добровольно подчиниться требованиям революционного комитета, будут беспощадно уничтожаться.

— Максим! — удивленно и как-то нелепо выдохнул Денис Горюнов. — Брат, ты как здесь! Это какой-то розыгрыш, да?

Максим повернулся на голос и обомлел. Перед ним сидел Великий Капиталист, благоухающий, помолодевший, но неизменный в своей бесчеловечности.

Впрочем, чему тут удивляться? Не думал же ты, Максим, что революция пройдет гладко?

— Капитализму конец! — крикнул Максим. — Не будет его больше! И тебя больше не будет, мерзкое существо! Сейчас я пущу в тебя очередь, и ты разлетишься на мелкие кусочки, которые скормят бродячим псам. Ты хочешь превратиться в собачий корм?

— Подожди, брат, подожди! — вскочил Денис с места. — Ты обиделся на то, что тебя прогнали на улицу? Забудь, кто старое помянет, тому глаз вон. Ты работаешь? Нет? Ну, так я помогу тебе! Представляешь, я сейчас большая шишка! Пойдешь ко мне в помощники?

Эфир продолжался. Зрители Новосибирской области в напряжении припали к экранам телевизоров.

— Закрыть дверь! — приказал Максим помощникам режиссера. — На все замки! Наверняка скоро сюда захотят ворваться цепные псы капитализма.

— Максим, братишка! — говорил Денис. — Ты же не убьешь меня, да? Я же твой брат. Давай завтра к маме съездим. Мне говорили, что недавно ее хватил удар, что она сейчас в больнице, что даже умереть может. Согласись, надо навестить маму! Может быть, мы сможем ей помочь. Слушай, а давай заберем ее к себе, будем жить одной дружной семьей, ездить на пикники. Просто мы бедные были, поэтому не дружили, а сейчас мы хорошо заживем. Ой, как мы здорово заживем!

— Заткнись, капиталистическая мразь! — Максим навел на Великого Капиталиста дуло автомата.

Дениса затрясло.

— Подожди, Максимушка, подожди! Может, ты объяснишь мне, за что ты так невзлюбил капитализм? Может, я пойму тебя. Может, мы вместе подумаем, как решить все проблемы и двигаться дальше в позитивном русле.

— В позитивном… — усмехнулся Максим. — Капиталисты всегда жаждут позитива. Потому что он позволяет им дурачить народ. Смейся, веселись, а мы будем высасывать твои соки, а мы будем пить твою кровь! Боже упаси, если ты серьезный или, не дай бог, нахмурился. Все, ты моментально становишься подозреваемым в неверности. Серьезный — значит, думаешь, нахмурен — значит, недоволен тем, что видишь. Думаешь и недоволен? Значит, ты враг, значит, тебя надо уничтожить! Да, я мрачен. Да, я задумчив. Да, я обессилен, а все потому, что лживые теоретики мнимых предпринимательских свобод поставили меня в положение скота. Мне позволяется только мычать. Мычать и работать. Мычать, работать и быть позитивным. Я отрицаю капитализм, потому что он противоестественен человеческой природе! Потому что он позволяет одному человеку эксплуатировать другого, позволяет издеваться над ним, позволяет ставить его в положение слуги и даже раба. Капитализм приятен только тем, кто владеет. У нищих и бесправных капитализм не вызывает ничего, кроме омерзения. С капитализмом могут мириться лишь розовые идиоты, люди, которых по каким-то причинам он задевает лишь в слабой степени. Честный и ответственный, думающий и понимающий человек никогда не сможет согласиться с догмами капитализма, потому что догмы эти надиктованы дьяволом. Я физически отторгаю капиталистический уклад, он противен мне до глубины души, он — извращение человеческой натуры. Пусть мне создадут волшебные замки, пусть меня погрузят в молочные реки с кисельными берегами, но боль, ты понимаешь, боль от столкновений с капиталистическими извращениями, от ожогов, оставшихся на теле и душе, от немыслимых разочарований, в которые я был погружен — эта боль никогда не позволит мне смириться с его существованием. Один из нас должен исчезнуть. Должен остаться либо я, либо капитализм. Ты скажешь, что капитализм невозможно победить, но мне плевать. Я выбираю себя, поэтому капитализм для меня, живого или мертвого, должен исчезнуть. Должны исчезнуть все сальные свиные рыла его адептов, которые продают свои души за монету. Пусть все летит в тартарары, но я вырву капитализм из своего нутра. Чего бы мне это ни стоило.