Александр Нежный - Там, где престол сатаны. Том 1

– Прокимен, глас восьмый, – трубой архангела оповестила мать Агния. – Во всю землю изыди вещание их, и в концы вселенныя глаголы их.

Григорий Федорович поднял и резко опустил руки, и хор повторил:

– Во всю землю изыди вещание их…

– Иди, не робей, – с улыбкой подозвал о. Петр Елену. – А вы, – сказал он бывшему директору гимназии, – подождите немного. Ну, с чем пришла?

– Батюшка, – умоляюще прошептала она, – поговорите с отцом Александром… Пока пост, пусть он меня пострижет. И мать Лидия его просит…

– К Евреям Послания святого апостола Павла чтение, – торжествуя, объявила мать Агния, и Николай тотчас проревел, багровея:

– Во-онме-ем…

– Братие, – сильно и молодо произносила Агния, – итак, не оставляйте упования вашего, которому предстоит великое воздаяние…

– Игуменье не о тебе просить, а о насельницах думать… как их уберечь.

– А Богородица?! – тихо изумилась раба Божия Елена, с укором взглядывая на о. Петра. – Она управит.

– Видишь ли, – он говорил медленно, отыскивая слова, которые бы поколебали ее отчаянное упорство, – ты верно сказала, что Богородица управит. На Сына Ее и на Нее, – о. Петр перекрестился, – и на святых заступников все упование наше в нынешние страшные времена. Но мы и сами-то должны вот этим, – он коснулся пальцем сначала своего, а затем ее лба, – хоть чуть-чуть варить? И понимать Богом нам данным разумом, что эта власть Церкви вообще и монастырям в том числе объявила войну не на жизнь, а на смерть! Вокруг погляди. В Сангарском вот-вот беспризорников поселят. В Рождественском какую-то коммуну устроить хотят. Представь. К тебе в келью входят молодцы с винтовками и велят, чтобы в единый час духа твоего здесь не было! И хорошо, если только выгонят… Желаешь в невесты Христовы? Благословляю. И отца Александра о твоем пострижении просить буду – но тайном. И жить тебе, молиться, Господу и людям служить не в монастыре – в миру.

– А мать Агния только что читала апостола: не оставляйте упования вашего? И вы, батюшка дорогой, и отец Александр тоже, и отец дьякон – вы ведь из храма никуда не бежите? Не прячетесь? Не спасаетесь? Упования своего не оставляете? И Богу служите вовсе даже не тайно?

– Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом, – возвещала мать Агния, и трубный голос ее поднимал слова апостола народов вверх, к куполу, откуда с печалью всеведения взирал на люди своя Христос Вседержитель.

– Ведь так, батюшка?! – бесстрашно наступала на о. Петра Елена, и в светлых глазах ее двумя чистейшими алмазами дрожали готовые пролиться слезы. – Ведь так? Я не меньше вашего хочу за Христа пострадать!

– Ты мне тут реветь не вздумай. Тебе клобук и мантия, как ребенку игрушки, – вынь да положь.

Она отчаянно затрясла головой:

– Нет! Нет!

– Выпадет чаша – пей, не отрекайся. Но тебе не умирать – тебе жить надо. – Она рот открыла, чтобы ему возразить, но о. Петр ее остановил: – Не перечь! Спорщица… Дождешься, я тебя на поклоны поставлю. – Раба Божия взглянула на него с безмолвным укором. – Лена! – строго сказал о. Петр. – Если я тебе не указ, то, может, Святейшего нашего Патриарха Тихона послушаешь? Он мне именно так и говорил в последнюю встречу – как я тебе сейчас. Что-то, говорит, в России все умирать собрались. А жить кто будет?

Минуту спустя перед ним предстал бывший директор сотниковской гимназии, при ближайшем на него взгляде оказавшийся человеком лет более чем средних, с заметной особенно в густых бровях сединой, накануне и с утра не брившийся, явно стеснявшийся своей белесой щетинки и то и дело охватывавший лицо ладонью левой руки и скользивший ею до подбородка.

– Да вы не волнуйтесь, – сказал ему о. Петр.

– Вот… Неудобно… Спешил… не успел побриться, – в растерянности своей бывший директор похож был на школьника, внезапно вызванного к доске и не успевшего собраться с мыслями.

Ему в утешение о. Петр медленно огладил свою деготно-черную, густую бороду.

– Ничего. Я уже лет десять не бреюсь.

– Вам положено. Но я, собственно, вот почему… Я тут, в Сотникове, поселился сравнительно недавно… три года назад… Много слышал о вашей семье, о батюшке вашем, о вас и ваших братьях. Все священники! Удивительный случай.

– Младший брат – диакон, – уточнил о. Петр.

– Удивительно, – машинально откликнулся его собеседник, пока еще не ставший исповедником.

– А без веры, – дочитывала м. Агния, и возвышала свой голос, и он звучал, как грозное предостережение всем колеблющимся, лукавым и двоедушным, – угодить Богу невозможно; ибо надобно, чтобы приходящий к Богу веровал, что Он есть…