Александр Нежный - Там, где престол сатаны. Том 1

И мне подай помощь Твою.

И меня огради Покровом Твоим.

И мою печаль утоли, Мать Света нашего.

В четвертом уделе Твоем, в Скорбеево, ступала я в следы Твои и, по слову преподобного Симеона, старца великого и горячего Твоего молитвенника, к Тебе неустанно взывала. Заступничества и милости у Тебя прошу, Дево всепетая, лоза истинная. Бушует вокруг море житейское, брат на брата войной идет, и сын на отца меч подымает – но Ты, Богородица, от Тебя рождшегося моли за нас, грешных, и к Тебе руки свои простирающих.

Боже, во имя Твое спаси мя, и в силе Твоей суди ми. Боже, услышь молитву мою, внуши глаголы уст моих.

Яко от всякой печали избавил мя еси…

Вонми ми, и услыши мя; возскорбех печалию моею, и смятохся от гласа вражия и от стужения грешнича.

Сердце мое смятеся во мне, и боязнь смерти нападе на мя. Страх и трепет прииде на мя, и покры мя тьма.

Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небесного водворится.

Ты, Господи, упование мое…

Не приидет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему. Яко ангелом Своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех путех твоих.

…долготою дней исполню его, и явлю ему спасение Мое.

Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа, слава Тебе, Боже.

Третий час был прочитан и Шестой близился к концу.

И всегда так было, и ныне, и будет до конца дней моих, что сердце мое словно кровоточит от гвоздей, пронзивших Его; и вместе с Ним трепещет оно на Кресте. Господь мой – с Тобой умираю и с Тобой возрождаюсь в жизнь вечную.

…честным Его Крестом рукописание грех наших растерзавый, и победивший тем начала и власти тьмы…

Пригвозди страху Твоему плоти наша, и не уклони сердец наших в словеса или помышления лукавствия; но любовию Твоею уязви души наша…

Ослабевшими руками мать Агния перевернула страницу с молитвой Василия Великого, поправила закладки и, будто дверь, закрыла тяжелую обложку.

Сердце колотилось.

Иногда оно вдруг замирало томительно и страшно, но после нескольких беспорядочных ударов возобновляло свой непрерывный труд.

Будет тебе скоро отдых. Потерпи.

Подняв голову от Псалтири, она оглядела храм.

Чуть более стало в нем народа – мать Агния насчитала теперь двенадцать человек. Все люди были знакомые, жители ближних улиц града Сотникова.

Бывший директор гимназии стоял у правого клироса, как солдат перед начальством: с прямой спиной и вытянутыми по швам руками. На левом клиросе собрался хор: две женщины пожилые, одна девушка, почти девочка, дальняя боголюбовская родня с чистейшим, еще не сломавшимся альтом, и старичок-регент, матери Агнии ровесник и вот уже много лет ее неизменный сотрапезник и собеседник, раб Божий Григорий свет Федорович Лаптев.

Григорий Федорович привстал на цыпочки и взмахнул руками.

– Аминь, – вместе с ним стройно пропел хор, заключая прозвучавшее из алтаря: «Благословено Царство Отца и Сына и Святого Духа».

– Я тебе солью, – сказал о. Петр, взяв в одну руку кувшин с водой, а через другую перебросив полотенце.

– А потом я тебе, – светло улыбнулся ему о. Александр. – Брат.

Принимая в сомкнутые и сложенные чашей ладони струйку холодной воды, он говорил вполголоса:

– Умыю в неповинных руце мои и обыду жертвенник Твой, Господи…

Иные отцы не умывают руки свои перед приготовлением Жертвы, а лишь едва трут их одна о другую под склоненным, но пустым кувшином. Мне же на искренние упреки мои отвечали, что я слишком буквально понимаю сие место в чинопоследовании проскомидии, тогда как в богослужении все прообразно и символично. Тремя каплями воды души не очистишь – так не все ли равно, увлажнил ты, отче, десницу вкупе с шуйцей, либо всего-навсего изобразил их омовение? Неправду глаголите, отцы мои! И вы, архиереи, едва касающиеся чистейшим полотенцем своих сухих перстов, также творите неподобающее. Сокровищница священнодействия да пребудет без изъятия. Не прикасайтесь, молю вас. Как Аввакум готов был умереть и умер, приняв огненную смерть, за единый аз, так и я, иерей многогрешный, чту и храню небесную красоту нашего служения. Да не погубиши с нечестивыми душу мою и с мужи кровей живота моего… Омыл руки в свидетельство чистоты моей. Так, Господи! В алтаре, святилище Твоем, изрядно потрудилась София, премудрость Твоя. Нам ли с ней спорить? Ее поправлять? Нарушать дивный лад устроенного ею действия?

Теперь уже он, все круче наклоняя кувшин, щедро лил воду на руки о. Петра…. Нога моя ста на правоте, в церквах благословлю Тя, Господи.