Лия Флеминг - Девушка под сенью оливы [litres]

– А это лицо мне знакомо! – впился он глазами в фотографию.

Йоланада не успела даже подать свекрови знак, чтобы та промолчала, как та с готовностью отрапортовала:

– А, это тоже медсестра, Афина. Она, между прочим, из Афин. Городская!

– Ну, этого мы не знаем наверняка, – попыталась увести разговор в сторону Йоланда.

– Но ты же сама рассказывала мне, что она работала медсестрой в Ханье, – упрекнула ее свекровь.

– Разве? – с деланным удивлением воскликнула Йоланда, больше всего на свете желая, чтобы свекровь замолчала. – Что-то не припоминаю.

– А где она сейчас, эта Афина? – поинтересовался Ставрос, не сводя глаз с Пенни.

– Понятия не имею!

– На свадьбу она приехала вместе с тем греком, который вернулся из Америки, и его женой. И потом ты с ней встречалась, и не раз! Разве не так?

– Ах, помолчите, пожалуйста! – взмолилась Йоланда, не в силах более сдерживаться.

Андреас моментально понял жену.

– Пойдем, Ставрос! Закончим работу.

После этого разговора Йоланда была сама не своя. Ставрос узнал ее подругу, она поняла это сразу. Значит, он знает ее настоящее имя. Надо немедленно предупредить Пенни. Нет, что-то в этом человеке не так. Да, вежливый, обходительный, да, культурный, но всегда держит дистанцию. Да, помогает, да, все делает первоклассно. Но кто знает, что будет, когда руки дойдут до реального дела.

Недаром Андреас говорит, что о человеке, о мужчине в частности, можно судить лишь тогда, когда увидишь, как он ведет себя под огнем неприятеля. А этот Ставрос, слишком уж он изнеженный. Если попадет в руки немцев и его начнут пытать, то он сдаст всех, кого знает: клички, адреса, тех людей, которые подкармливали его и давали приют в своем доме. Нет, он совсем не похож на тех британских солдат, которые спасались в горах, пытаясь пробиться к своим. Надо действовать!

– Пойду навещу Афину! – объявила она свекрови на следующее утро. – Давно не виделись.

– В твоем положении! – Свекровь глянула на ее живот. – Туда же пешком придется идти целый день.

Йоланда слабо улыбнулась, тронутая ее заботой. Уже два месяца у нее не было месячных, но и уверенности в том, что она беременна, тоже не было. У многих молодых женщин от постоянного недоедания и тяжелой работы прекратились месячные, так что тревога могла быть ложной. К тому же деревенские женщины работают не покладая рук вплоть до самых родов. А чем она хуже? Если ей выпало счастье стать матерью, она тоже будет работать, как и все остальные.

– Со мной все будет хорошо, не переживайте. Но мне надо срочно переговорить с подругой. Есть кое-что, о чем она должна знать.

В конце концов свекор и свекровь уговорили ее тронуться в путь верхом на старом муле. Прицепили ему боковое седло и вывели на дорогу, ведущую к селу Ике. Весна была в самом разгаре. Все вокруг благоухало свежей зеленью и ароматами первых полевых цветов. В воздухе слышалось негромкое жужжание пчел, слетевшихся отовсюду за первой весенней данью. Чем дальше, тем сильнее охватывало Йоланду радостное возбуждение: скоро, совсем скоро она увидится с подругой. Если она и правда беременна, тогда у нее есть для Пенни отличная новость.

Ее появление в доме Ике вызвало у хозяев замешательство.

– Мы думали, Афина заедет с вами попрощаться, – неуверенным тоном начала Катрина. – Она в одно утро сорвалась с места и умчалась прочь. Матерь Божья, совсем из головы выскочило! Она же вам оставила письмо. Где же оно? – Катрина принялась лихорадочно переставлять посуду на полке в поисках того, что ей оставила Пенни. – Наверное, отправилась на поиски своего молодого человека, Панайотиса. Сказала, что возвращается в Ханью. Зачем, не понимаю. Я вообще не понимаю современных девушек. В годы моей молодости нам не разрешали и шагу сделать из дома одним, без сопровождения старших. Иначе пойдут разговоры. Но война все перевернула вверх дном. Сейчас девушки ездят куда хотят и когда хотят. И никто им не указ. Да и мужчин мало осталось, чтобы держать молодежь в узде. Куда же оно запропастилось? А, вот! Наконец-то!

Она протянула узелок Йоланде, и та сразу же узнала свой носовой платок. Она осторожно положила записку в карман фартука, потом хозяева усадили ее за стол, они вместе попили чаю с пирогами, она немного передохнула с дороги и двинулась в обратный путь. Записка Пенни показалась ей маловразумительной. Во-первых, она была практически нечитаема, потому что кто-то умудрился облить ее красным вином. Буквы выцвели и расплылись. Основного Йоланада так и не поняла.