– Я же тебя просила! – Она больно щиплет меня за руку, я ойкаю, и нам приносят десерт и еще вина. А разговоры за соседними столиками, к которым я пытался по привычке прислушиваться, разом стихают.
Мы съели один десерт на двоих, потом переключились на виски, и дым от наших сигарет поменял цвет с сизого на розоватый. А потом разговор плавно перешел на обсуждение твиттера New Musical Express , вскользь коснулся фильма «Париж, я люблю тебя», вскользь – самого Парижа, свернул к ехидным подколкам вокруг «Винзавода» и арт-тусовки, обнаружил нескольких общих знакомых, которым, впрочем, были даны не самые лестные характеристики. И я наконец ухитрился взять ее руку и стиснуть, в то время как она назвала меня «подмечающим странные детали», а я ответил что-то вроде «при этом освещении ты выглядишь сногсшибательно». И когда мы дошли до обсуждения чтений, которые устраивает «Русский пионер», позлословили насчет Михалкова и сошлись на том, что магазин «Республика» самый крутой из «культурненьких» мест в городе, она вдруг спросила:
– Зачем ты все это делаешь? Я же не одна из них. У тебя не пройдет по обычной схеме, потом не обрадуешься.
– У меня на радость давняя аллергия, – отвечаю я.
– Ты думаешь, мне достаточно такого ответа?
– Если честно, я думаю о том, как бы нам утром проснуться вместе. – Я опять беру ее за руку.
– Если честно, шансы призрачные, – улыбается она.
– Именно поэтому ты сегодня не за рулем, правда?
– У меня некстати машина на сервисе.
– Какая ты все-таки интересная пассажирка! – говорю я.
– Именно. Только поезд еще не пришел. – Она аккуратно тушит окурок в пепельнице.
– Чух-чух-чух! – Я беру пачку сигарет и веду ею по столу, изображая паровоз. – Сядешь?
И наши глаза уже так близко, что в них видны собственные отражения, а мне кажется, что под столом она сняла туфли, и я инстинктивно выдвигаю левую ногу вперед, касаясь ее ноги. Чувствую мелкую дрожь по всему телу, и мне кажется, что на ее руке, от запястья и выше, наметились легкие мурашки, хотя все это может быть зрительным обманом, потому что выпито уже прилично, а в колонках Coldplay слишком пронзительно играет «Lost» . И я говорю:
– Я хочу стать твоей верхней губой.
– Для этого как минимум надо попросить счет.
Через пятнадцать минут мы едем в машине, и я пытаюсь целовать ее в шею и гладить ее ноги, а она слегка отстраняется и говорит шепотом, что «не любит эти киношные тисканья на заднем сиденье», а я убеждаю ее, что в городе слишком много маньяков, и мне кажется, они охотятся именно за ней. Наконец, мы подъезжаем к ее дому, где-то в районе «Кропоткинской», выходим из машины и останавливаемся перед подъездом. Наташа достает сигарету, в то время как я стою у открытой задней дверцы такси, а водила напряженно ждет расчета или продолжения пути.
– Знаешь, мой папа говорит, что в мои годы я не научилась отказывать мужчинам так, чтобы их не обижать.
– А мой папа говорит, что в мои годы он заработал свой первый миллион, а я ухитрился пока еще даже героина не попробовать, и что с того?
– Эта шутка заслуживает того, чтобы пригласить тебя как минимум на чашку кофе! – заразительно смеется она, а я протягиваю таксисту пятьсот рублей и хлопаю дверцей.
Мы поднимаемся на лифте на третий этаж. Она передает мне букет и возится с ключами, а я борюсь с желанием обнять ее сзади, проявиться в такой деликатный момент. За дверью раздается лай, и я задаю дурацкий вопрос (хотя какой еще вопрос может задать человек, покрасневший в цветочном магазине):
– У тебя собака?
– Нет, кошка. – Дверь открывается. Мы оказываемся в прихожей, и нас встречает рыжий сеттер, недобро косящийся на меня, пока хозяйка треплет его по голове. – Обувь лучше не снимать, Тони может сожрать.
– Отличный повод остаться, не пойду же я домой босиком?
– Вряд ли. Тогда он сожрет тебя. Проходи.
Я сворачиваю за угол и оказываюсь на кухне средних размеров. Наташа, скинув туфли, заходит следом, включает свет и захлопывает за собой дверь. Раздается недовольное ворчание пса.
– Здесь курят? – спрашиваю я, хотя курить не хочу.
– В основном траву, – кивает она.
– Звучит обнадеживающе. – Я осматриваюсь и вижу на широкой столешнице початую бутылку белого вина San Giusto , закупоренного пробкой. Беру бутылку, выдергиваю зубами пробку и делаю глоток из горла.
– У меня есть бокал. – Она кладет мне руку на пояс.
– У тебя есть бокал? – ставлю бутылку обратно. – А у меня нет слов.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу