Сергей Минаев - The ТЁЛКИ два года спустя, или Videoты

Я молча пожимаю плечами.

«У меня есть ключи от всех дверей Москвы. А чем, товарищи, похвастаете вы?» – играет в машине «ДышДыш!».

У меня вибрирует телефон.

– Гостьи из солнечной Украины прибыли. Стоят у памятника Грибоедову, – докладываю я, прочитав эсэмэс. – Антох, давай только к тебе поедем!

– Все равно, – неопределенно пожимает плечами он.

Мы поднимаемся с травы и садимся в машину. По улице лениво ползет трамвай, за ним скорбная тонированная «девятка» и поливочная машина. Улицу переходит человек, одетый пандой. На спине панды номер телефона и название рекламируемой им лавки. Голову панды человек держит под мышкой.

– Как-то невесело, – гляжу я вслед удаляющемуся человеку. – Хочется чего-то...

– Может, по доброй традиции отпиздишь медведа?

– Fuck you...

В шесть утра я просыпаюсь и иду на кухню. Пытаюсь разобраться во внутренностях холодильника Антона. Картонки с йогуртом, банки с остатками соусов, недоеденные куски сыра, несколько малюсеньких свертков из фольги, компакт-диск... только кроссовок не хватает. Наконец достаю полупустую бутылку минералки, делаю несколько жадных глотков. Пейзаж настроения не добавляет. Пустые бутылки, чья-то, не исключено, что моя, футболка в углу кухни, разбитый бокал... «А чего у нас получилось?» – вспоминаются слова Антона.

Подхожу к окну, отодвигаю занавеску и смотрю на улицу.

– Ты уже проснулся? – слышится сзади.

– Ага. Доброе утро. Пить захотел.

– Я тоже. – Олеся наливает чайник. – Кофе будешь?

– Угу.

– Что-то ты невеселый, Андрюша! – хлопает она дверцами кухонного шкафа.

– Я по утрам всегда такой, извини, – продолжаю пить воду.

– Слушай, а ты вот вчера говорил, что можно прийти на кастинг ведущих прогноза погоды. Это правда? Ты можешь устроить?

– Конечно. – Беру из стоящей на подоконнике вазы яблоко, откусываю. – Правда.

– А сегодня можно?

– Можно. У тебя трудовая книжка с собой?

– С собой! – звонко откликается она.

– Да? – Степень ее подготовки заставляет меня первый раз повернуться к ней лицом. – А санитарная?

– А она зачем? Я же не продавцом устраиваюсь!

– Нет, у нас сейчас с этим строго. – Выкидываю яблоко в мусорное ведро, открываю кран, мою руки. – Без санитарной книжки никак нельзя.

– Да?! – Олеся закусывает губу и садится на стул. – Што ж делать-то, она у мамы! В Донецке...

– Даже не знаю, но без книжки никак не могу! – Я развожу руками.

– Слушай, а если я днями вернусь домой, а потом приеду с книжкой? – Глаза Олеси выражают мольбу. – Можно тебе позвонить?

– Конечно! – Я широко улыбаюсь.

– Что же я такая невезучая-то? – Она хлюпает носом.

– Какие твои годы! – Я подхожу к Олесе, она утыкается головой мне в пояс и пытается разреветься. – Ну, хватит! Все еще впереди.

Через четыре часа мне нужно быть на съемках в школе. Это обнадеживает.

– Просто поверь, зайка, просто поверь, – повторяю я, гладя ее по голове.

Домой поехал на метро, устроил себе двадцатиминутку славы. Сфотографировался с молодежью призывного возраста и студентками старших курсов, которые пока окукливаются в подземельях имени Ленина, но уже нацеливаются на тех из нас, кто наверху. Картинно пожал руки двум мужикам в строгих костюмах колом, скроенных, похоже, из кожи таджиков. Объяснил бабушке, что «Дом-2» на самом деле не принадлежит Ксении Собчак, и та не устраивает там «дом свиданий» или что-то в этом духе. Удостоился ответного комплимента: «Я всем говорю, Андрей Малахов парень хороший, и вот, оказывается, это правда». Хотел поцеловать ее в щеку, но тут объявили «Парк культуры», и я свалил. На эскалаторе поймал на себе некоторое количество заинтересованных взглядов. Поднялся. С отвращением смешался с толпой телезрителей, залип в ее сердцевине, начал работать локтями. Вышел на улицу и двинул к дому. Телезрители двинули на работу...

В одиннадцать стоял под душем и ловил ртом струйки воды, моделируя встречу с историчкой. Вышел, подправил машинкой щетину, насухо вытерся, долго рассматривал свое лицо в зеркало. Медленно продвинулся на кухню, заварил кофе, сел в кресло напротив окна. Почувствовал невесомую радость спокойного одиночества. Закурил...

Из нирваны меня выбросил звук, который может издать только расколовшаяся о камень чугунная сковорода. Резко обернувшись, заметил лежащий на полу айфон. Подлетел сорокой – на дисплее четыре звонка от Маши и пять эсэмэс от нее же. С интервалом в минуту: