Сергей Минаев - The ТЁЛКИ два года спустя, или Videoты

...А может быть, я просто дурак. Сам себе нарисовал театр. Много читаю чужих умностей и часто зависаю не на тех сайтах, где нужно. Может быть все гораздо проще между мужчиной и женщиной. И ты думала, что я взрослый мальчик, и все понимаю, может быть, ты хотела бы, а я...

Если бы я мог быть тем, кем ты хочешь. Если бы я на секунду влез тебе в голову и посмотрел на себя твоими глазами. Если бы у меня получилось. Знаешь, страшно не то, что у меня нет такой возможности. Страшно то, что, изменившись, вписавшись в образ однажды нарисованного тобой принца, я перестану быть собой. И ты... ты просто бросишь меня. Уйдешь, не обернувшись. И лучше не доводить до того момента, когда ты поймешь, что человек не соответствует тому портрету, который ты сама себе придумала. Еще хуже, когда человек начинает соответствовать портрету полностью, но тот портрет тебе уже не нравится. Лучше так, как оно есть. Каждый уносит кормить своих тараканов к себе домой...

Выходит, что я конченый эгоист, конченый псих, тщеславный (вполне вероятно) урод. Ты говоришь, что я могу быть капризней любого ребенка и мудрее любого, из известных тебе взрослых. И все это в одном флаконе. И я не готов с тобой спорить. Точнее готов, но бутылка виски еще не допита.

Вчера все выглядело как выбор между двумя женщинами. За одним исключением. Одной из них была ты. В комнате, передо мной. Со справедливыми упреками, с видео-историей, а другой была та девчонка, которую я даже не знаю, как зовут. Та, которая лежала в моей гримерке...

Я люблю тебя отчаянно, люблю безрассудно. Но я никогда не поменяюсь. I’m a creep, I’m a weirdo... what the hell I’m doing here?»

Как-то так. Лихо и бессмысленно. То, чего хотел – не сказал, зато сказал то, чего не хотел. Практически кликаю на «Отправить», но, в последний момент, передумываю и закрываю ноутбук. Не знаю почему, но в этот раз доверять свои чувства проводам не хочется. Договариваюсь с менеджером кафе, распечатываю текст, складываю лист бумаги вдвое, убираю за пазуху и выхожу на улицу.

В такси решаю положить письмо в почтовый ящик. Может быть, хоть эта вынужденная старомодность ее убедит? Она откроет ящик, если вообще его открывает. Не глядя, засунет руку, извлечет оттуда квитанцию о квартплате, несколько рекламных буклетов и мое письмо, затерявшееся между страниц каталога «Икея». Письмо, которое полетит в помойку. Пять абзацев, в которых мы оба, летящие в помойку. Just trash – me and you, it’s in everything we do, in everything we do...

Останавливаю такси, сую водиле пятьсот рублей и медленно иду к набережной. Располагаюсь на парапете со своей сумкой, бутылкой и сигаретами. Курю, плюю в воду, считаю разбегающиеся круги.

Мимо меня медленно проплывает прогулочный теплоход. Бухает музыка, люди визжат, смеются, танцуют на палубе. Завидев меня, кто-то поднимает вверх стаканы, я салютую в ответ. На корме корабля сидит чувак, уткнув голову в колени. К нему сзади подходит девчонка в футболке и джинсах, что-то говорит, но он лишь отмахивается, не поднимая головы. Девчонка разводит руками, вытягивает шею, как гусыня, и продолжает говорить на повышенных тонах. Оборачивается, замечает меня, с секунду смотрит пристально, потом задирает футболку, обнажая грудь, и принимается верещать уже в мой адрес. Я делаю глоток виски. Теплоход минует меня, а девчонка оправляет футболку и продолжает выговаривать мне. Когда корабль заползает под мост, парень, наконец встает, поворачивает голову в мою сторону, потом хватает свою спутницу за руку – что происходит дальше, отсюда не видно.

Я допиваю остаток виски, вынимаю письмо, скатываю его в трубку, засовываю в бутылку и бросаю в воду. Еще какое-то время смотрю, как бутылка Dewars медленно дрейфует в серых волнах реки. То подныривая, то возвращаясь на поверхность. Потом звезды в небе начинают подрагивать. Сильнее, еще сильнее, будто шарахаясь друг от друга. Я чувствую себя очень пьяным. Я беру сумку и возвращаюсь домой.

Дома ходишь по кругу, задевая углы стола, стаканы постоянно опрокидываются, и ты наливаешь заново. В какой-то момент их становится так много, что ты не понимаешь – который из них твой. Тебе не хочется думать о том, что они все твои, чувак. Все твои...

Стереосистема бесконечно гоняет на реверсе «Coldplay» , и Крис Мартин поет:

А ты просто сидишь на полу и время от времени сглатываешь – то ли виски, то ли слезы, то ли черт его знает, что. Ближе к семи утра гаснут огни, и вылезает что-то, отдаленно напоминающее солнце. На улицах появляются люди и машины. Убедившись, что жизнь продолжается, ты валишься на спину и засыпаешь. Последние мысли перед сном – начала ли она уже варить себе кофе? Тебе приснится кофейный аромат, солнечные зайчики на кухонном шкафу и ее лицо. Близко-близко. Но завтра ты не вспомнишь этот сон. Ты был слишком пьяный или больной. Или просто заснул в неудачной позе. В общем – пропал...