Сергей Минаев - The ТЁЛКИ два года спустя, или Videoты

– Ты что-то путаешь, зайка, в том ресторане с отцом был я, а не ты…

– Почему ты мне не веришь? Что с тобой?

– Потому что отцы так не касаются запястья дочерей – кажется, я слышу свой голос в наушниках, – потому что ты не умеешь врать… Придумай ответ сама. – Я запрокидываю голову и смотрю в потолок. В голове смесь из раздирающей горечи обмана и нарастающей радости. Алкоголь высаживает меня, не дает поверить, подсказывает, что все, как обычно, цинично и лживо. «Отцы так не касаются». Она говорила мне, что едет на встречу, могла бы сразу сказать, что с отцом, к чему такие секреты.

Наташа говорит, не останавливаясь, зачем-то сует мне под нос свой телефон, но я вижу лишь ее макияж. Само лицо размазано так, что остался лишь контур губ, подведенные глаза и ресницы. Современная косметическая индустрия продвинулась столь далеко, что у плачущей женщины скорее вытекут глаза, чем потечет тушь. Наташа похожа на постер в стиле поп-арт. Только контуры, только контуры…

– Посмотри, пожалуйста, я умоляю тебя! – Она берет меня за подбородок. – Вот на этой фотографии, тут мама, я и отец. Видишь? Видишь?

На фотографии какие-то взрослые люди, между ними Наташа, на заднем плане море и, кажется, какие-то лодки, я не уверен. Все размывается, смешивается, как гуашь в школьном альбоме.

– Вот еще одна, с моего дня рождения, – она подносит телефон еще ближе, – вот другая, из…

Она листает фотографии на экране айфона, но я уже ничего не вижу. Мурашки осторожно подбираются от основания шеи к макушке. У меня начинает кружиться голова. Как же это сладко, упиваться чувством жалости к самому себе! Ощущать себя обманутым, выброшенным на асфальт. Глотать слезы обиды, зная, что на самом деле ты просто ошибся, чувак. И через секунду все будет как прежде, даже еще лучше. Ты слишком плохо думаешь о людях. Ты никому не веришь. Ни ей, ни себе.

– Идиот, господи, какой же ты идиот! – Она плачет мне в плечо. – Зачем ты себя насилуешь? Почему ты придумываешь себе жизнь, в которой все непременно должны тебя обмануть?

Я стираю ее, линия за линией. Смесь запаха ее тела, слез и духов. У меня все сильнее кружится голова и слегка закладывает уши.

– Я люблю тебя, – шепчет она откуда-то из-под моих рук.

– Почему ты не сказала сразу, что встречаешься с отцом? – говорю я или хочу сказать. Или просто сжевываю эту фразу. Опьянение вместе с переживаниями заносит меня на гребень какой-то чужой волны. Мышцы расслабляются, и волна бежит дальше, от груди до кончиков пальцев.

– Я люблю тебя, – говорит она или мне хочется услышать, что она говорит именно это.

Я хочу сказать ей «прости», но губы уже не шевелятся. Слишком много алкоголя, слишком много надуманных сцен. Я обхватываю ее тонкое запястье, и, кажется, чувствую пульс. Я закрываю глаза. Я выпускаю стакан. Он заваливается на бок и медленно катится по плитке, оставляя за собой маслянистый след алкоголя.

Я выпадаю из реальности и, вероятно, этот момент и есть настоящая жизнь…

Лечу по коридорам Останкино, взбегаю на третий этаж, мучимый одышкой доползаю до двери переговорной, делаю глубокий вдох-выдох. Аккуратно приоткрываю дверь. В темноте нащупываю свободный стул, сажусь, стараясь не дышать. На экране финал «пилота»: Фархад только что встретился с Таней, подружкой главной героини, которая сказала ему, чтобы он забыл дорогу к Катиному дому, что он ей не пара, что Таня заверила Катиных родителей, что Фархаду просто нужна московская девушка с квартирой, и родители готовы прогнать его взашей. И все в таком духе. Сцена снята у одного из фонтанов на ВДНХ.

И вот Фархад стоит, опустив голову, с букетом белых роз в руках, затравлено озирается по сторонам, делает шаг к фонтану, кидает букет в воду и уходит прочь.

Следующий кадр: Катя прибегает к месту встречи Фарахада с Таней, мечется, ей все время кажется, что Фархад где-то в людском потоке. Она бежит в толпу, но Фархада там нет. Катя возвращается к фонтану, видит плавающие на поверхности воды цветы, снимает туфли ( крупный план ), медленно залезает в фонтан и собирает цветы. Крупный план: Катины руки, собирающие розы. Крупный план: Бегущий мент, придерживающий рукой фуражку, что-то кричит Кате, но что, разобрать невозможно.