Глеб Шульпяков - Фес

Теперь лодка бесшумно кружится по воде. Деревья, рыбаки, девушка на берегу – и снова деревья, рыбаки. После нескольких кругов мотор наконец чихает. Заводится. Нехотя отваливает от кормы и отбегает желтая волна, затем другая. Отходят в туман рыбацкие дома на сваях. Исчезает за поворотом и сам берег.

“Ты-кто-ты-кто-ты-кто”. Теперь мотор стучит отчетливо, подробно.

Как будто твердит, спрашивает о чем-то.

А человек сидит на корме и счищает с кожи глину – как ни в чем не бывало.

Лодочник правит судном едва заметными движениями штанги. Время от времени он оглядывается, показывает на свертки и бутылки: “Ешь”.

– Жена? – Человек кивает на берег.

– ??? – Звук движка перекрывает голос.

Он отмахивается, опускает руку в воду.

“Так, так!” Лодочник делает вид, что понял.

Вода обтягивает руку, как перчатка.

Сквозь рваный брезент видны облака. Они лежат плотным слоем – так низко, что хочется пригнуть голову. Он вытягивает ноги, откидывается на циновке. Сколько ему пришлось молчать – полгода, год? Сколько слов накопилось в нем за это время?

Пока он размышляет о словах – об энергии молчания, заключенной в каждом из них, – река делает широкий поворот и распускается в озерную линзу. Берега из красной глины покрыты пальмовым лесом. Из-за постоянных ветров пальмы одинаково наклонены, и эти ровные ряды напоминают человеку пластины испанского художника.

– Понимаешь? В Вене! – не выдержав, кричит он лодочнику. – Я и она, мы встретились в Вене!

Я наткнулся на этого испанца в Сети – на беседу или статью, не помню. Он оказался не только художником, но и поэтом, философом.

И мы решили выпустить книгу его высказываний – вместе с репродукциями, конечно.

Встречу с агентом я назначил прямо на экспозиции, в Вене. К тому же Вена оставалась последним из крупных городов Европы, где я еще не был, и мне хотелось ликвидировать пробел, закрыть тему.

Выставку устроили в парке за бульваром, неподалеку от оперы. Лабиринты были установлены на газоне, так я впервые очутился внутри времени.

Этот испанец был настоящим волшебником и показывал время то как систему параллельных стен, между которыми тебя несет как частицу в ускорителе, то в виде спирали, куда зрителя медленно затягивает, то как разомкнутые кольца – одно внутри другого с пустым центром посередине.

Ошеломленный и опустошенный – как будто прожил несколько жизней, побывал в разных измерениях, – я решил перенести встречу с агентом на завтра. Мы договорились пообедать в кафе с веселым названием “Immervoll” (чисто фрейдистское сочетание, если вдуматься).

Агентом оказалась девушка под тридцать с копной каштановых волос, узким лицом и едва заметными усиками в уголках рта. “Моя бабушка родом из Одессы”, – сообщила первым делом, словно предупреждая вопрос, откуда у англичанки такие цыганские очи. И разговор сразу потеплел, стал приятельским.

Мы заказали “зеленого” вина. Каких-то закусок, жирных и копченых, к которым так и не притронулись. Чем больше мы болтали и выпивали – чем больше общего открывалось между нами, – тем ярче горели ее глаза, блестели губы.

И тем сильнее колотилось мое сердце.

Она все чаще погружала ладонь в густую копну, поднимала волосы на затылке – и мне мучительно хотелось ощутить их тяжесть, запах. По едва заметным деталям – тому, как она растерянно смотрит на улицу, давая возможность любоваться ею, как быстро окидывает взглядом, стоит мне отвернуться, и едва заметно, одними глазами, улыбается, – я понимал, что наступает момент, когда можно больше не играть роль, а пригласить к себе напрямую, без постороннего повода. Поскольку это приглашение скорее всего будет принято.

– Она мне нравилась, эта “цыганка”! – кричит человек через лодку. – Нет, правда!

В ответ лодочник одобрительно хлопает себя по голой коленке.

Вытирает кепкой пот.

– Между нами не было перегородки, понимаешь? Стены!

С каким акцентом она говорит? как вставляет русские слова в английскую речь? улыбается, трогательно приподнимая верхнюю губу? Мне было по душе даже то, что я не знаю, какая у нее фигура – потому что я принял бы и полюбил любую фигуру. Возраст, замужем ли она, где живет и есть ли дети – все это не имело значения. Мы знакомы с детства, просто по недоразумению только сейчас встретились – вот что я чувствовал.

И все же в тот день между нами ничего не было. Во-первых, на вечер у меня имелись планы (а я не любил расстраивать планы). А во-вторых, опыт подсказывал, что форсировать события тактически неверно, глупо. Лучше взять паузу, отложить на день – так мне думалось. Потому что в таком случае вознаграждение будет вдвойне щедрым.