Ха Кхань Линь - Девушка из бара

Кхиет разворачивает записку. «Кхиет, меня рекомендует вам Винь Ко. Мое имя — Хьеу».

Крошечный клочок бумаги — обрывок этикетки от лекарства, на котором едва уместилась одна строчка, нацарапанная карандашом. Кхиет на миг цепенеет, потом, придя в себя, гасит свет и широко распахивает окно — в комнате становится светлее. Кхиет все еще сжимает в дрожащей руке клочок бумаги. Винь Ко! Наконец-то! Кхиет про себя повторяет имя друга, хотя ему хочется произнести его громко, так, чтобы слышали все. Он почти задыхается от счастья, от неистовой радости. Жизнь действительно удивительна! Наконец-то Винь Ко, дорогой друг! Не будет больше злых упреков, подозрений и недоверия. Сбываются мечты, которые лелеял Кхиет, когда спешил встретиться с Винь Ко около школы Фу Ван Лау, мечты и думы, которые не давали ему покоя по ночам, лишали сна. Счастье приходит всегда неожиданно… Друг дал знать о себе как раз тогда, когда Кхиет уже потерял всякую надежду. Какой длинный путь нужно было пройти, прежде чем они вновь пожали друг другу руки и вместе отправились в новый путь. Значит, один этап жизненного пути уже позади? Значит, я уже стал вполне зрелым человеком и чего-то стою?

Утром Тхюи была выдворена из дома мадам Жаклин.

Слуга и шофер сунули ей пачку писчей бумаги для Ты и пятьдесят пиастров.

— Это то немногое, что мы сумели для тебя наскрести, по крайней мере сможешь хоть жажду утолить. Не сегодня-завтра нам тоже велят собирать вещички и выставят из этого дома в точности так же, как и вас!

Кухарка подарила Тхюи новый нон [17] Конусообразная шляпа из пальмовых листьев. , купленный день назад.

— Бери. Ну что ж, ничего не поделаешь. Надеюсь, мы с тобой еще увидимся, — глаза женщины наполнились слезами. — Ты хоть и молода, но уже знаешь жизнь, не пропадешь.

Два дня Тхюи бродила по улицам в поисках работы, но работы не было.

На третий день, хорошенько все обдумав, Тхюи решила истратить имевшиеся у нее пятьдесят пиастров и купить пару ведер, чтобы таскать воду по найму. Она уже успокоилась. Нужно заново налаживать жизнь. Бессмысленно продолжать бродить по улицам, когда ноги подкашиваются от усталости и в животе урчит от голода, — ни еда ни одежда не свалятся на тебя с неба… Горе и обида, которые пришлось пережить Тхюи, не сломили ее, хотя вычеркнуть из памяти то, что пережито, невозможно. Разве можно забыть то, что произошло с нею в доме капитана Хюйеиа, разве можно забыть, как обошлась с нею мадам Жаклин? Но самое тяжелое — это все-таки та ночь, когда в их дом ворвались полицейские, которые избили, а потом куда-то уволокли мать. Малыш Ты надрывно кричал… Тхюи никогда не забудет этого крика, не забудет, как она сама с плачем кинулась за матерью, не забудет и горестный, душераздирающий голос матери, растворившийся во мраке ночи.

Тхюи часто вспоминала, как мать рассказывала ей сказку о Там и Кам [18] Вьетнамский вариант «Золушки». . Она больше не плакала, не думала о своей горькой участи, как это было в те дни, когда ее навещал Кхиет. Теперь она думала об отце, матери, брате, а не о себе. И вообще теперь на ее глазах редко можно было увидеть слезы. О если бы появился добрый волшебник из сказки о Там и Кам! Он научил бы ее уму-разуму, помог выбраться из беды! Но добрый волшебник приходил к ней лишь в сладких сновидениях. Когда она просыпалась, его уже не было, и перед глазами Тхюи снова вставала жестокая действительность. Волшебник исчезал, забыв дать полезные наставления…

Целыми днями она крутилась возле общественного колодца. За два ведра воды — один пиастр. Вставая на рассвете и допоздна разнося воду, Тхюи зарабатывала от восемнадцати до двадцати пиастров в день. Этого хватило бы на то, чтобы прокормиться и приобрести себе кое-какую одежонку. Но Тхюи решила, что прежде всего она должна оплатить занятия Ты, купить ему книжки и тетрадки, что Ты ни в коем случае не должен испытывать лишения, недоедать и ходить оборванцем. Просыпаясь по утрам, она видела, что Ты со своими тетрадками уже уселся под электрическим фонарем возле дороги. Взяв ведра, Тхюи уходила, не забыв купить и оставить для брата горяченькую булочку. В полдень брат и сестра встречались на рынке Кон, устраивались в тени возле какой-нибудь лавчонки и ели то, что приносила с собой Тхюи. Иногда она покупала рис и просила тетушку Нам сварить его, иногда брат и сестра заходили в крошечную харчевню тетушки Нам позади рынка — стол со стульями под навесом из оцинкованного железа, — покупали порцию еды на двоих. Это была одна из тех харчевен, в которые обычно забегают рикши, если у них нет возможности пообедать дома. За шесть пиастров в харчевенке тетушки Нам можно было поесть не хуже, чем в общественных столовых Хюэ, к тому же продукты у нее всегда были свежие, как утверждали завсегдатаи.