ГУМИЛЕВ Николаевич - СТРУНА ИСТОРИИ

Но, тем не менее, вся Европа разделилась на протестантов и католиков,потому что каждый, не точно зная, за чтоон, но он точно знал, против чегоон.

А, кроме того, все без исключения — от Северной Норвегии до Южной Испании — все были не довольны и не удовлетворены той системой католической, средневековой мысли, которая была прилажена для эпохи подъёма и которая не очень хорошо работала при акматической фазе . Им надо было что-то другое. Потому что эта система мысли не отвечала ни накопленному уровню знаний, ни растраченному уровню доблести и мужества, ни экономическим отношениям, ни бытовым заимствованиям и нравам, в общем — ничему. По существу равно одинаковыми реформаторами были:

— не только несчастный Гус ;

— и счастливый его последователь Лютер ;

— не только страшный Кальвин, обративший в свою кальвинистическую веру Женеву и половину Южной Франции;

— не только мечтатель Цвингли ;

— не только прохвост и жулик Томас Лейденский , который, залил кровью поверивший ему город Мюнстер;

но и такие католические деятели, как Савонарола — искренний и верующий доминиканский монах, который заявил: «Хватит рисовать проституток в церквах под видом святых! Это художники шалят, а нам-то каково?» Кончил он свои дни на костре, унеся в небытие большое количество произведений подлинного искусства — из-за того, что он решил бороться против неуместной порнографии.

Оказалось, таким же реформатором был испанский офицер, раненный в ногу, — Игнатий Лойола, который решил, что бороться с Реформацией надо теми же средствами, которыми борется Реформация с католической церковью, то есть создать жертвенных людей и учить(!) католицизму. Учить!

Доминиканский орден — это был ученый орден. Они учились сами, они сидели и зубрили латынь, Августина, Писание — такие вот сложные вещи. Карты им были запрещены, все развлечения запрещены; вот они и придумали костяшки — домино . Это им никто не удосужился запретить, поэтому они в свободное время «забивали козла». (Шум в зале.)

Францисканцы — это был нищенский орден, они ничему не учились и были бедные. Они подпоясывали свою верблюжью рясу веревкой, ходили и проповедовали учение католической церкви — среди народа, как в голову придет. Но, в общем, их особенно не прижимали.

Но ни те, ни другие не могли соперничать с обыкновенным светским школьным обучением. И вот эту-то задачу поставил себе основатель ордена иезуитов Игнатий Лойола: [428]«Учить! надо детей — католичеству , тогда они не будут падки на протестантизм , не будут протестовать».

Сначала он никого не мог увлечь за собой. Все его выслушивали, отходили и занимались своими делами. За два десятка лет он, кажется, всего шесть сторонников получил, шесть человек, которые согласились войти в этот, основанный им орден. И он умер, оставив орден из шести братьев. Но уже его преемник, португалец Франциск Ксавье , он сумел это дело повернуть широко. И в орден поступило очень много людей — монахов, которые посвятили себя школьному образованию. Они стали учить детей, и по существу, в ряде стран, в частности в Испании , отчасти во Франции и в Италии , в значительной мере, им удалось остановить развитие протестантизма .

Но поставим вопрос с точки зрения естественных наук. Конечно, Лойола был человек незаурядный и пустил реформаторское движение по другому пути, не по принципу ломки, а по принципу сохранения, — это тоже реформа. Реставрировать что-то — это тоже переделка. Но почему Испания отдалась ему почти беспрепятственно? Да потому, что к западу от Испании лежала уже открытая Колумбом Америка и испанские пассионарии в огромном количестве уезжали в Америку.

Оставались в Испании люди спокойные, тихие, которым меньше всего хотелось спорить с начальством. И поэтому они и приняли то новое исповедание , которое под видом восстановленного старого предлагала католическая церковь после Тридентского собора, на котором заново были пересмотрены все положения католической церкви. В частности, введен обязательный целибат , то есть безбрачие священников.

Вопрос о безбрачии священников — это вопрос этнологический , потому мы на нем и остановимся.

Почему вдруг было запрещено им вступать в брак? Вовсе не потому, что кто-то беспокоился о их нравственности, — нет. А потому, что в условиях жесточайшей войны, жесточайшего раскола всего Христианского мира — церковь решила, что ей надо иметь храбрых и жертвенных борцов за католическую идею . Таких храбрых людей было сколько угодно. Но мужчина, он имеет одну особенность, — он охотно отдаст свою жизнь — за идею. Но подумает, прежде чем отдать жизнь своей жены и уже совсем не хочет отдавать жизнь своих детей. Действуя на семью, можно принудить и самого главу семьи отказаться от четкой линии поведения . Поэтому им было запрещено иметь семьи. А что касается того, что молодые люди не могли, так сказать, воздерживаться от земной любви, так в этом никто и не сомневался. И поэтому им давалось просто механически отпущение в грехах, которые они не могли не делать.