Норман Льюис - Бегство от мрачного экватора. Голоса старого моря

Вздохнув, Харгрейв заключил:

— Он нигде не пускает корни. Сегодня он здесь, завтра там. Человеку нужен дом, якорь, он должен ощущать неразрывную связь со своим окружением.

— Прием по случаю открытия рудника готовится пышный, — сказал Хоуэл.

— Похоже, он закончится резней, — сказал Харгрейв. — Если уж так обязательно устраивать торжество, то зачем делать это на руднике? Кто-нибудь из вас бывал в Ультрамуэрте?

Хоуэл и Лиз покачали головами.

— Название соответствует действительности — это место и правда страшнее смерти [40] Игра слов: «ultramuerte» (исп.) — страшнее смерти. . Фрезер утверждает, что такой ужасной дыры он за всю свою шахтерскую жизнь не видывал, а он не склонен к преувеличениям. Его электрик через два дня после приезда в приступе депрессии вскрыл вены на руках. Там особая атмосфера. Воздух насыщен серой. Когда-то в Ультрамуэрте работали только заключенные. Пару раз случались обвалы. Добыча возобновлена только неделю назад, а уже произошло полдюжины серьезных несчастных случаев.

— Вы о таких вещах нигде не услышите, — сказала Лиз. — Газеты скрывают правду.

— Им не разрешают, — пояснил Харгрейв. — Есть специальное распоряжение не публиковать материалы, которые могут подорвать доверие народа к правительству. Запрещено печатать сообщения о преступлениях и несчастных случаях. Однако вы не можете пожаловаться на недостаток сенсаций. Читали в сегодняшнем выпуске «Эль Диарио» большое интервью с группой лиц, видевших, как у изображения Святой Девы двигались зрачки?

Он вздохнул.

— Да, чуть не забыл. Недавно я столкнулся с Чавесом, редактором «Эль Диарио». Он готовит страшную липу. На рудник привезут подставных шахтеров со счастливыми, улыбающимися лицами и сфотографируют их во время беседы с высокими гостями. Настоящих шахтеров на время запрут, чтобы они не попались на глаза. Фрезер хоть и алкоголик, но все же истинный шотландец и пресвитерианин, я достаточно хорошо знаю его, чтобы сказать: он этого не потерпит.

Чавес похвастался передо мной своей затеей, она кажется ему очень остроумной.

— А чем мы можем помочь? — спросил Хоуэл.

— К сожалению, не знаю. Придется ориентироваться по обстановке. Если бы нам удалось увести Фрезера в сторонку, отвлечь его, не дать ему увидеть то, что происходит…

Комплекс рудничных построек в Ультрамуэрте спроектировал тот же чудаковатый архитектор, который придал одной из окраин Лос-Ремедиоса, удаленной от побережья на несколько сот миль, вид приморского района. Архитектор питал слабость к железнодорожным вокзалам, и те немногие индустриальные здания. проектировать которые ему поручали, он приближал по внешнему виду к вокзалам.

Главное здание было выстроено из желтого кирпича, закупленного по высокой цене в Панаме и доставленного морским путем. Готические окна пропускали в комнату поток солнечных лучей, и в те времена, когда еще не существовало кондиционеров, персонал работал при температуре, редко опускавшейся ниже сорока градусов по Цельсию. Излишне просторный вестибюль в центре здания переходил в стилизованную железнодорожную платформу, и в 1905 году миниатюрный поезд несколько недель возил управляющего от одного объекта рудника к другому, пока не взорвался паровой котел, который так и не заменили. «Эль Диарио», освещавшая открытие рудника, писала, что в первой поездке высокопоставленные городские чиновники сопровождали управляющего — он был одет в зеленую форму старшего машиниста колумбийской государственной железной дороги; дополнением к мундиру служил цилиндр. В заметке сообщалось, что рейс, совершавшийся ранним вечером, был прерван из-за появления множества летучих мышей. Газета, льстя национальному пристрастию к оригинальным выдумкам, вовсю расхваливала проект.

Хоуэл, Харгрейв и Лиз, приехавшие на прием вместе с Уильямсами, тут Же отделились от них. Хоуэл и Лиз расположились возле высокого узкого окна.

С трех сторон их окружили колумбийцы, потягивавшие немецкое шампанское или виски, которое наливали из бутылок с нелепыми этикетками; все женщины выглядели прелестно, лица мужчин отличались благородством и невозмутимостью — таков был результат безжалостного отбора, обрекавшего некрасивых на бесплодие. В лесу росло множество орхидей, но зал украсили бутонами роз, доставленных из США; за розы было уплачено пятьсот долларов. Легкий щекочущий ноздри запах двуокиси серы, стоявший в Ультрамуэрте, заглушили дезодорантом — его расходовали не скупясь. За окном открывался безжизненный пейзаж — виднелись металлические конструкции, трава, напоминавшая морские водоросли, чахлые деревья, которые росли на скудных клочках земли среди пластов руды.