Норман Льюис - Бегство от мрачного экватора. Голоса старого моря

Знахарь сказал: «Мы за тобой. Пошли погуляем».

Оливер нисколько не удивился и возражать не стал.

По безлюдной деревенской улице они вышли к морю и зашагали вдоль обрыва.

Знахарь велел Оливеру идти с краю, а Ферреру — рядом с Оливером. Феррер покачал головой и сказал «нет», но ослушаться Знахаря не решился; остальные следовали за ними. Некоторое время шли молча, зачем Знахарь сказал: «Столкни его». Феррер ответил: «Не могу», повернулся и зашагал к деревне, а за ним и все остальные. Об этом рассказала Эльвире Кармен жена Хулиана. Больше всего он был поражен, что Оливер явно не сознает нависшей над ним беды — угрозу сбросить его в море он принял за шутку. Порядком струхнувший Хулиан все-таки тешил себя надеждой, что Знахарь передумал и дело обойдется без убийства.

В деревню они вернулись лучшими друзьями, и Хулиан облегченно вздохнул. Кто-то предложил выпить, и они направились в кабачок; он оказался закрытым, но Знахарю ничего не стоило снять замок.

Они спустились в погреб, отыскали бочку, где еще оставалось вино, сели за стол и стали пить. Вдруг Знахарь сказал, что ему надо выйти. Хулиан заметил, что с собой он прихватил стакан, а вернувшись, повил его перед Оливером. Феррер, который совсем уже было успокоился, затрясся и покрылся холодным потом. Он встал, сказал, что уходит, и побежал вверх по лестнице; однако дверь была заперта, и ему пришлось вернуться. Знахарь велел ему сесть и спросил, чего это он так трусит. Феррер ответил: «Боюсь того зелья, что ты подмешал в вино». Знахарь рассмеялся, достал коробок, чиркнул спичкой и сунул палец в огонь. Боли он не чувствовал, и Хулиан пришел в ужас подержав палец в огне, Знахарь сказал, что такой фокус у каждого получится, и передал коробок Ферреру; тот попробовал повторить трюк и обжегся.

Знахарь отобрал у него спички, взял стакан Оливера, отпил из него, а свой стакан поставил перед Оливером Они стали провозглашать тосты, выпили и за погибель всех предателей, доносчиков и шпионов.

Все смеялись и дурачились, хотя напряжение достигло высшей точки. Включили приемник и стали слушать Барселону — какой-то генерал призывал покарать всех изменников нации, — и стало ясно, что рыбакам уготована злая участь. Знахарь велел Оливеру встать и отдать фашистское приветствие; тот лихо взмахнул рукой, и все засмеялись. Вдруг Оливеру захотелось домой, и он пригласил всех к себе. Феррер с Хулианом поддержали его предложение, но Знахарь сказал, что все останутся здесь — время идет, а дело так и не сделано.

Оливера стало рвать, и Хулиан понял, что весь этот фокус со спичками Знахарь затеял для того, чтобы отвлечь их внимание: ему удалось подменить стаканы и подсунуть Оливеру отравленное вино. Все признаки отравления были налицо: Оливера беспрестанно рвало, он стонал и держался за живот. Хулиан и Феррер, не в силах смотреть на этот ужас, бросились бежать, по Знахарь нагнал их на лестнице и схватил за ноги, пытаясь задержать. Хотя и был он человеком сильным, им удалось вырваться, и они ринулись к двери, ведущей на улицу. Засов не поддавался, и пока они с ним возились, в погребе происходило что-то совсем страшное: Оливер уже не стонал, а визжал, как недорезанный. Дверь так и не удалось открыть, и пришлось вернуться. Они заглянули в погреб. Знахарь и Палас нагнулись над корчившимся на полу Оливером. Хулиану показалось, что Знахарь набросил ему ремень и душит его. Тут подбежал Палас и задул лампу; в погребе стало темно, и крики прекратились. Через минуту Знахарь с Паласом вылезли из погреба и сказали, что Оливер мертв. Кто-то сходил за лопатой, они разворотили плиты, которыми был вымощен пол, и тут же в погребе закопали труп.

Позже я узнал от моего соседа Хуана маленькую подробность, которая может служить постскриптумом ко всей этой истории: алькальд, предшественник нынешнего, не пожалел денег и за свой счет зацементировал пол в погребе на три дюйма, чем немало удивил деревенских.

Муга явно шел в гору, тогда как дон Альберто терял свое былое влияние, что в значительной степени объяснялось ростом могущества его новоявленного соперника. Однако рыбакам казалось, что Муга ведет себя как ребенок, и им было непонятно, как ему удается прибрать к рукам всю округу. Муга решает, что старую дорогу, которая мало чем отличается от наезженной колеи, следует расширить и замостить, что взамен старого моста, который вот-вот рухнет, надо построить новый, — и все это делается, причем за государственный счет. Он проложил водопровод — вода ни отдаленного источника по трубам шла прямо к нему домой; но не возражал, чтобы деревенские, у которых летом часто кончалась дождевая вода в бочках, брали воду из-под крана. В любое время и в любом количестве. Стоило Муге переговорить с кем надо — и ему тут же провели телефон; кабель тянули миль та двадцать. Во всем Фароле едва ли сыскалось бы три человека, когда-либо пользовавшихся телефоном, по у Муги была широкая натура, и он оповестил деревенских, что, если кому нужно будет срочно позвонить, пусть без стеснения приходит к нему в любое время дня и ночи.