Норман Льюис - Бегство от мрачного экватора. Голоса старого моря

Он лихорадочно соображал, где бы подзаработать за это время, — дома назревал скандал. Бабка поставила ему ультиматум: Себастьяну было велено до конца мая произвести на свет ребенка, Бабка уже и имя ему подобрала — Тимбурлан (Тамерлан), если родится мальчик, и Милагрос, если — девочка. За все годы своей супружеской жизни Себастьян ни разу не восставал против старухи, но в конце концов терпение его иссякло. Однако вести дискуссии с Бабкой можно только с позиции силы, и единственным веским аргументом была бы угроза съехать с квартиры. Но половина мебели в их комнатах принадлежала Бабке, а сбережений Себастьяна, которые составляли на данный момент 700 песет, не хватило бы даже на покупку старой кровати. Он надеялся заработать на ловле омаров 1000 песет, но мне показалось, что надежда эта из того же материала, что и все прочие его мечты.

Чтобы не допустить его окончательного разорения, я сам заплатил за прокат машины. Мы нашли старенькую «симку»; она была скреплена проволокой, одна дверца отсутствовала, а колеса были разной величины.

На ней мы потихоньку двинулись на юг, ведя разведку побережья. Первую остановку сделали в Грилепе, здесь взяли лодку и для начала решили половить у Пунта-Кап-Раса. К моему великому удивлению — и к не менее великому облегчению Себастьяна, — здесь действительно водились морские раки; похоже, приятель Себастьяна сказал ему правду. Но это были не омары, а местная разновидность лангустов, мне такие не встречались. Они походили на омаров, только без клешней, и головка у них была совсем крошечной.

Зимой только такие и должны ловиться. Они во множестве сновали на глубине десяти футов среди узорчатых листьев, лент и розеток водорослей, и это изобилие привело нас в восторг. Себастьян уже научился плавать и привез с собою наше старое ружье, которое я, уезжая, подарил ему, надеясь, что во Франции найду себе что-нибудь поприличней. Можно было настрелять сотню лангустов, но для того, чтобы они имели товарный вид, их надо было ловить живыми. Дело это сложное и опасное — ведь для защиты рук ничего надежней перчаток придумать нельзя. Нужно нырнуть, под водой подплыть к лангусту и быстро схватить его, пока тот не успел шмыгнуть в водоросли или забиться под камень, а, когда его схватишь, он начинает яростно щелкать хвостом, пытаясь вырваться. По краям внутренней стороны панциря имеются острые, как бритва, зубчики, и мы сразу же изрезали все пальцы.

Донимал холод. Уже на поверхности вода была холодная, и с каждым футом становилась все холодней.

Но что еще хуже, видимость была скверная. Лангусты никуда не уходили, но найти их в густых водорослях было нелегко, и на поиски уходило много времени. Мы проныряли 15 минут, после чего находиться в воде пило невозможно. Мы влезли в лодку, натянули свитера, глотнули из термоса кофе с брэнди и стали постепенно согреваться.

Над морскою гладью сияло солнце, в легкой дымке над подою парили гигантские столбы и причудливые башенки. В воде сновали лангусты, ожидая, когда мы снова окунемся во мрак и хлад пучины. Себастьян подсчитывал доходы, — получалось, что за минуту под водой он зарабатывал больше, чем за целый день на стройке. Собравшись с духом, мы опять плюхнулись в воду и кровоточащими, закоченевшими пальцами принялись ловить лангустов и бросать их в лодку. Наконец стало совсем невмоготу. Мы закоченели, и даже мозг начал леденеть; мы решили, что наступил конец и никакая медицина нас уже не спасет. Я ущипнул себя за ногу и ничего не почувствовал, зато нестерпимо пальцы и ломило в висках. Себастьян, пошатываясь, стоял среди копошащихся лангустов, которые покрывали дно лодки в три-четыре слоя. Казалось, что кожа у него стала прозрачной и сквозь нее проступают очертания костей.

Мы подгребли к берегу, набрали плавника, разожгли костёр и уселись поближе к огню. Наконец способность соображать вернулась к нам. Себастьян не мог ни слова сказать по-кастильски и бормотал на местном наречии, более похожем на итальянский, чем на испанский: «Puta! Son mort de fred» [53] Вот черт! Подохнешь от холода (исп.) . . Он сказал, что давно бы отдал концы, если бы не согревала его мысль о мебели. Десять лангустов — половина старой кровати. Еще десять — тумбочка, да еще остается на старый стул. Пятнадцать — комод, но ломаный, так что придется накинуть еще двух лангустов столяру за работу.

В первый день мы поймали 64 лангуста. В Льяансе рыбаки обещали присмотреть за нашим садком, и мы в благодарность подарили им несколько лангустов. Они показали нам постоялый двор, где мы, заплатив по две песеты, получили комнату; хозяином здесь был угрюмый, замкнутый человек — веселых и приветливых владельцев гостиниц я в Испании не встречал; он подал нам фасоль в масле и колбасу местного производства, такую жесткую, что только молотком ее и разобьешь. Себастьян, съев две-три ложки, тут же уснул.