Димитр Коруджиев - Дом в наем

Прошло три дня, и они пошли обедать в ресторан вместе с ничего не подозревающим женихом; потом им предстояло забрать у портнихи свадебное платье Кристины. Однако она выпила бокал вина, бросила его на пол (он чудом уцелел) и заявила, что свадьбы не будет – не для того мать холила и лелеяла ее, чтобы она выходила замуж за пьяницу. (Нужно сказать, что в этих словах была доля правды – тот Васко любил выпить… Но с тех пор, как познакомился с ней, малость образумился и говорил всем, что стал другим человеком.) Я влюблена в своего кума, сказала Кристина, он станет моим мужем. Ну, ясно, как завертелись события. Приятель, теперь уже бывший, пошел к Любе, к Стефану, назвал их сына подлецом, негодяем и т. п. Как полагается в таких случаях… К тому же все это произошло в тот самый день, когда отец, предложивший Матею съехать, услышал в ответ не очень лестные для себя вещи… С семьей Кристины родители Васила в традиционной ссоре – соседи, да к тому же, если учесть и их представления о морали… Девушка бросает жениха в самый канун свадьбы, нахально залезает в постель к куму – потаскуха, потаскуха в квадрате и в кубе! Если женишься на ней, сказали они, выгоним и лишим наследства, проклянем! Забудешь, что был нашим сыном! Они способны выполнить угрозу: даже, как бы поточнее выразиться… ему кажется, что глубоко в душе своей, они хотели, чтобы случилось что-нибудь подобное… Их гордость своим трудом, доводящим до помешательства, ненасытна и безмерна, она ведет их прямо-таки к мазохизму какому-то… Они хотят, чтобы им было невыносимо больно, вот тогда они и ощутят в полной мере эту гордость! Короче говоря, хотят, чтобы жизнь их продолжалась в суровом одиночестве, чтобы они были непризнанными, окруженными сплошной завистью, и только тогда, когда прогонят всех как недостойных – всех родственников и знакомых, включая собственного сына, – тогда они по-настоящему насладятся чужой неблагодарностью, к чему и стремятся…

Он с Кристиной до поздней ночи, возвращается домой на рассвете. Они ждут его, доведенные до крайности усталостью, озлобленные, тогда начинаются крики. Невероятные обвинения – она известная потаскуха, весь район от нее плачет, с малых лет этим занимается, да, в скверах с парнями… И я из этого района, пытался он вставить, ничего такого не знаю, сам впадал в бешенство, называл их лгунами! Но Люба бесцеремонно называла имя кого-нибудь из его сверстников… Иди, спроси у него, раз не веришь… И на работу к ней ходила выведывать, что да как, там тоже намекали: мол, вертихвостка… Просто возмутительно! Может быть, Матей спросит, почему его задевает вся эта клевета. Раз уж купается в нечистых удовольствиях, становится предателем и ничтожеством из-за женщины, не будет ли еще более волнующим, если она и в самом деле окажется такой? Не будет ли еще более сильной сладостная отрава? Но все же… он еще не пал так низко… Он пропадет из-за Кристины, но ему хочется верить, что она порядочная и совестливая девушка, что ценит его… Почему бы им не создать хорошую семью? Она такие слова говорит ему… так нежна иногда… В последнее время он начал действительно думать, что беспомощен, измучен и нуждается в ее защите… Да, верно, может быть, не чувствует себя мужчиной в полной мере, но с ней ему так уютно, ему даже кажется, будто до сих пор не по своей воле пыжился – ведь он худенький, непредставительный, разве ему подходит роль сильного мужчины?

Поделился с одним другом, тот не понял его. Не бойся, сказал, не потеряешь свое добро, женись на ней, твои уступят, куда денутся! Тогда решил придти к Матею, потому что… ясно почему, а также и потому, что он последняя жертва Стефана и Любы. Уйти от них? Уже третий раз мешают ему жениться, унижают его, называют „потаскухой" каждую его девушку… А это так ужасно! Лучше бы его вовсе не рожали! Каждый раз везут его в отцовскую деревню, пытаются сосватать ему кого пострашней, забытую богом какую-нибудь, лишь бы для работы годилась… Для работы, причем для безропотной. Какая настоящая девушка сможет жить в их семье? Хотя… кто знает… Он видит друзей детства, коллег… Вроде они и молоды, вроде волнует их то да се, а когда поженятся, начитают помаленьку походить на его родителей. Копят, покупают, экономят, озлобляются… Что посоветует ему Матей? Может, он хочет сперва увидеть ее?

Все началось сначала. Усевшись на веранде, в кругу тишины и солнечного тепла, Матей ощущал, как и на самом деле возвращается первый день, чтобы снова освободить его, возвращается еще более доброжелательный и упоительный. Жара, он разделся до пояса. Прошли часы. (Граница между его кожей и окружающим медленно размывается, он теперь – и Матей, и часть тишины.) Превращенный во что-то иное, он обретал… четвертое измерение.