Димитр Коруджиев - Дом в наем

– И зачем им все это понадобилось? – Великолепное, но внушающее беспокойство безразличие этого вопроса не обидело разгоряченного Васила.

(Безразличие шло не только от ощущения, что речь о другом Матее, оставшемся в прошлом – в пространстве службы и города… Он знал одного известного скрипача – человека-ребенка, проведшего всю жизнь со смычком в руке, вдали от всего плохого. „Почему они так делают?" – спрашивал этот скрипач, когда ему передавали злые сплетни, распространяемые за его спиной мелочными и мелкими музыкантами. „Человек-ребенок", не таков ли и я сейчас в какой-то степени?" Плохое принимается несведующими с волнением, но не чересчур сильным. Ненависть для них – драгоценность высокой пробы, отшлифованная до черного блеска; они и не претендуют на нее, потому что для них она недоступна – как колье, украшающее шею Жаклин Онасис… Они не могут купить – ненависть за душу свою, колье за деньги.)

– Что бы ты ни говорил, – продолжал Васил, – что бы они ни узнали о твоей жизни, они от своего не отступятся… Уж точно до тех пор, пока будут знать, что тебе здесь хорошо, да и вообще… До вчерашнего дня они думали, что у тебя денег куры не клюют, вчера признались, что ошибались. Но они способны превращать в повод для ненависти все! Уступить свою квартиру, кричал отец, не брать плату, а чтобы мне платить, занимать… Это, мол, каприз безответственного баловня! Раз не считаешь деньги, значит, ты избалован, уверен, что, если они тебе понадобятся, тут же их получишь… Что называется, деньги для тебя другие берегут, ты и от этой обязанности освобожден. Это ошибка общества, и она, мол, должна быть исправлена.

– Откуда ты все это знаешь?

– Да они и не скрывают ничего, наоборот, внушают мне, чтобы и я тебя ненавидел. Это для них очень важно, часть моего воспитания, что ли, не знаю…

– Ничего они не разведали. А что и узнали – так это о моей тени, которая осталась в городе.

Но в этих словах, даже если они все еще были верными, слышался призвук уходящего, они затихали, чтобы больше уже не прозвучать, – точки в пространстве звуков, хвост уходящего спокойствия; режиссер и сын Стефана, они отражали друг друга, как зеркала, – в них можно было увидеть собственную усталость.

Душа знаменитого скрипача, душа Матея… Все продолжалось очень недолго, хрустальная форма оказалась чересчур хрупкой: она уже раскололась, лишь звуки ей подражали. Да, но тишина? На сей раз ощущение тишины осталось для Матея цельным. Разве что почувствовал себя здесь случайным гостем, таким, как Васил…Мир действительно соответствовал состоянию человека, но это было верно только до вчерашнего дня; с сегодняшнего он приобретал самостоятельность.

– Итак, что нам остается? – спросил режиссер. – Самое неплодотворное – напиться и поплакать о разбитых иллюзиях, о разбитой вере в человека. Все изломано, по крайней мере на данный момент. Однако спиртного здесь нет. А раньше сколько я пил, вспомнить страшно…

– Бате Матей, – прервал его Васил, – выслушай меня, пока у меня силы есть. Потому что если не расскажу…

Есть у него соседка, выросли вместе, симпатизировали друг другу с детства. Ей двадцать три, со средним экономическим образованием – работает на одном предприятии. Раньше не думал о ней как о женщине. Два месяца тому назад решил познакомить ее со своим лучшим другом, тоже Василом. Они сработались сразу, в ураганном темпе; пропадали ночи напролет, потом ввели в курс дела родителей, ужины, тосты, обмен кольцами, предсвадебная суматоха… На днях и свадьба должна была состояться. Его, главного виновника, пригласили свидетелем – кумом. Все шло хорошо, но на прошлой неделе, нет, на позапрошлой, поехали втроем в Велинград, провести выходные у ее двоюродной сестры. В какой-то момент, когда все уже дремали, Кристина (так зовут девушку) уволокла его на кухню и объяснилась ему в любви! Будущему куму! Давно, мол, хотела, но только сейчас решилась… Все остальные мужчины в ее жизни были лишь его заместителями, она поняла это окончательно и т. д. и т. п. Объятия, влажные губы, укус в порыве страсти, жаркий шепот… и он уступил. Поддался, но сразу почувствовал себя ужасно – зажил в кошмарном трансе: презирал себя, проклинал даже, но в то же время ему было приятно вязнуть все глубже и глубже… Только теперь узнал, какую сладостную отраву несет в себе нечистая любовь, которая ведет к предательству и преступлению! Был между небом и землей, не имея воли спросить, что она решила делать дальше, каковы ее планы. Кристина не дала себе труда посоветоваться с ним; она действовала так, как сама задумала, уверенная, что он, Васил, – ее пленник и придаток. Васил, конечно, пока еще соображал, что реально, что – нет, но границы той сладостной отравы все расширялись – стать добычей, потерять свое достоинство, чтобы женщина делала с тобой все, что захочет… (Забытое желание из детства – чтобы девочки дергали его за волосы и щипали, а он молчал, – воскресло в памяти.)