Избранные произведения писателей Дальнего Востока

Потом мы пошли с ним назад. Он долго молчал, а потом заговорил: «Поначалу мы с матерью волновались, — получалось вроде, что устроился плохо — ни мебели, ни посуды, учиться заставляют, а когда будет работа и заработок — неизвестно. Ну, а теперь я вижу — отлично ты живешь...»

— И правда, совсем не плохо, — подтвердил Дорж.

— А будет еще лучше. Стадион строят: летом будет бассейн, а зимой — каток, лыжная база. Читальный зал расширяют. Да еще новый танцзал скоро откроют. И все это для нас, рабочей молодежи. Ты разве не слышал?

— Как не слышал? Только разве будущее молодежи на танцплощадке?

В этот момент зазвонил телефон. Дамдин поднял трубку.

— Алло! Алло!

Молчание. Еще раз крикнув «алло!» и не получив ответа, Дамдин в сердцах опустил трубку на рычаг.

Присел на корточки рядом с Доржем и стал рассматривать елочные украшения:

— Здорово сделаны игрушки! Все есть тут: и заяц, и медведь, и лиса, и снег. Нет только Дамдина...

— Ты думаешь, из тебя бы хорошая елочная игрушка получилась, да?

— А что? Получилась бы. Из меня одна, из тебя другая. Вот бы елка была! А Жаргала бы внизу поместили в образе побитого песика, а Довчина — в образе великого слепого старца: вместо глаз щелочки, ха, ха... А самым лучшим украшением был бы красавчик Сурэн. На него все десятиклассницы заглядываются... Жаль только, что жена у него здесь. Начальника смены с его басом мы использовали бы вместо микрофона. Перед ним инженер Цагандай произносил бы речи. Вот елка была бы! Всем на удивление!

— Выходит, наша елка тебе не нравится? Не смотрится, да?

— Да нет, ничего! Обычная елка! Пестрит игрушками.

— А само дерево, по-твоему, ничего не значит?

— Как это?

— Да так. А ведь о вечнозеленом дереве даже песни сложены.

— Ну и что же?

— Мой милый, самое главное, к твоему сведению, — это не игрушки, не украшения, а само дерево.

— Тогда зачем же ее украшают?

— А чтобы она выглядела еще наряднее.

— Я смотрю, ты стал большим теоретиком, Дорж!

— Теория тут ни при чем, практика...

— Скажешь тоже. Практика! Первый раз наша смена елку устраивает, а он уже великим практиком стал!

— Ладно тебе! Вот сегодня вечером инженер Цагандай тебе все растолкует. Чтобы в чем-то разобраться, надо проникнуть в самую суть вещей, понял?

В это время снова раздался телефонный звонок. Дамдин опять схватил трубку.

— Алло? Кого вам?

В трубке зазвучал голос Довчина:

— Это ты, Дамдин? Значит, все-таки пришел?

— Я-то пришел, а вот ты где пропадаешь?

— Я в магазине. Купил почти все, что нужно. Давайте-ка вместе с Доржем быстрее ко мне — одному не дотащить!

— А в каком ты магазине?

— В гастрономе, что в самом конце поселка.

— Ладно, сейчас придем, — сказал Дамдин и повесил трубку. — Довчин не в силах поднять бутылки, бедняга, — обратился он к Доржу. — Пойдем, выручим приятеля.

И они с Доржем вышли из дому. По дороге Дамдин стал вдруг декламировать нараспев:

— Это что, — удивился Дорж, — собственное сочинение?

— Нет, конечно. Так, один знакомый написал.

— Прочитаешь вечером?

— Тематика не та. Отец ведь придет. А вот это — можно:

Это нам Сурэн и прочтет сегодня!

В магазине друзья тотчас отыскали Довчина. Он стоял у столика, на котором громоздились свертки, бутылки, банки с консервами.

Похоже, Довчин отлично справился с поручением — купил все, что требовалось, кроме минеральной воды. Как он ни старался, воды, увы, достать не удалось.

— Я даже через одного знакомого попытался действовать, — рассказывал Довчин. — Обратился тут к одному человечку. А он мне и говорит: «Я в разгар зимы холодную воду не пью! И вам не советую. Вы же горняки. Значит, привыкли к тяжелой работе. А следовательно, и напитки у вас должны быть соответствующие — крепкие, с градусами. Вы что, архи не пьете?» — Ну, а я ему и скажи: «Если, по-вашему, главное для горняка градусы, то почему же вы не шахтер?»

Услышав это, Дорж с Дамдином громко рассмеялись.

— Кто же этот мудрый учитель, а?

— Да вы все его хорошо знаете. Нос у него вечно красный. А сам такой толстый... Стал меня расспрашивать, где и когда мы собираемся отмечать Новый год.