Избранные произведения писателей Дальнего Востока

Порывы осеннего суховея пригибали к земле высокие травы. Под жаркими лучами солнца овцы жались друг к другу. К полудню зной усилился. На вершине холма, откуда просматривалась почти вся долина с пасшимся на ее лугах скотом, стояла босая девушка в поношенном тэрлике, с коротким кнутом в руке. Она звонко пела:

Это была не кто иная, как Нямжав, приемная дочь самого крупного богатея в округе — Балдана, хозяина тысячи овец. Ей хотелось пить, но в стаде одни стельные овцы и козы, даже подоить некого. А утром в спешке она не успела выпить даже чашку чая. К полудню жажда измучила ее. В долине, увы, ни ручейка, ни ключа. Пришлось пить молоко козы, у которой нет козлят. От этого напитка во рту совсем пересохло. Не помог и взятый в рот камешек: Нямжав отбросила камень и, чтобы как-то отвлечься и скоротать время, запела песню.

Семья у Балдана небольшая: единственная дочь несколько лет тому назад уехала с каким-то даргой в Улан-Батор.

Иногда она приезжает к родителям погостить.

Нямжав в три года осталась без матери, а в семь — без отца. Балдан удочерил ее. С шести лет Нямжав уже пасла ягнят и козлят, с одиннадцати и по сей день — овец и коз. Сейчас ей восемнадцать лет, но, кроме этих вот пастбищ, она ничего не видела. Сомонные власти несколько раз требовали, чтобы Балдан отдал ее в школу, но тот ссылался на обилие скота, нехватку рабочих рук, писал жалобы и заявления в разные инстанции и в конце концов настоял на своем.

Нямжав от рождения была хорошенькой, к шестнадцати годам она стала настоящей красавицей. Местные парни, все как один, были влюблены в нее.

Но Балдан вовсе не собирался отдавать Нямжав замуж за кого попало. Ему нужен был зять-работник, пусть из бедняков, но чтобы он ценил свалившееся ему на голову богатство и чтобы у него было поменьше родственников...

После долгих наблюдений за ухажерами его выбор пал на Дорлига по прозвищу «Творожный Нос». Нямжав точно не знала, почему его так прозвали. Возможно, потому, что у него был бугристый, красный нос. Помнится, прошлым летом, когда Дорлиг приехал к ним принимать жеребенка, кто-то из соседских парней, повздорив с ним, стал кричать, что так даст Дорлигу по его творожному носу, что тот рассыплется и на его месте останется дыра.

Дорлигу было около тридцати лет, но он все еще ходил холостым. Во всей округе слыл он прекрасным и непревзойденным арканщиком. Дорлиг объезживал самых диких, самых свирепых лошадей. Нямжав слышала, что у него не было ни кола ни двора, не было и родных.

Прошлым летом как-то у Балдана собралось много народу из ближних и дальних аилов. Во время пиршества Дорлиг похвастался, что может заарканить самого «Рыжего» — необъезженного молодого жеребца из косяка, принадлежавшего Балдану. Спины Рыжего еще не касался никто. Только ветер. Узды он не знал и слыл самым вольным, самым диким конем во всей округе.

Никому даже в голову не приходило поймать и взнуздать его. Дорлиг пошел на риск, чтобы добиться расположения Нямжав. Балдан не препятствовал: ему тоже хотелось посмотреть Дорлига в деле. Парни, подогретые архи [85] Архи — водка, молочная водка. и кумысом, повскакали на коней, быстро собрали табун Балдана и пригнали его на лужайку перед юртами. Когда Дорлиг сел на свою неказистую гнедую кобылу — даже иноходца ни у кого не попросил, гордец! — и взял из рук мальчика-табунщика укрюк [86] Укрюк — длинный шест с петлей на конце для ловли лошадей. , раздались смешки.

Между тем Дорлиг спокойно подъехал к сбившемуся в кучу табуну, в середине которого стоял Рыжий, и вскинул укрюк... Рыжий рванулся с места и, рассекая табун, стрелой помчался в степь. Дорлиг, яростно нахлестывая кобылицу, следовал за ним. Кто бы мог подумать, что гнедая такая резвая лошадка. Она быстро догнала Рыжего и теперь шла с ним бок о бок. Люди помчались вслед, кричали Дорлигу, чтобы он кидал аркан, что, мол, сейчас самое время... Однако Дорлиг не спешил. Его лошадка словно прилипла к Рыжему, не отпускала его ни на шаг. Наконец Дорлиг бросил укрюк и ловко поймал Рыжего в петлю. Резко потянув укрюк на себя, он вздернул жеребца на дыбы. Гнедая присела, закружилась на месте. Дорлиг то крепко натягивал аркан, то несколько отпускал его. Рыжий вставал на дыбы, приседал, брыкался. Но все было напрасно. К нему уже спешили пятеро молодцов с уздечкой. Одни схватили коня за уши, другие — за гриву и после долгой возни сумели взнуздать коня. Дорлиг спустился со своей гнедой, осторожно освободил петлю и, вытащив из-за голенища длинную белую трубку, раскурил ее. Все наперебой расхваливали его мастерство, некоторые просили продать гнедую кобылу. Рыжего между тем крепко держали под уздцы.