Избранные произведения писателей Дальнего Востока

К северу от реки Хялганатын на деревянной кровле монастыря одиноко торчал ганжир [60] Ганжир — дословно: полный сокровищ, наполненный молитвами; шпиль, венчающий крышу буддийского храма. . Казалось, он остался там потому, что в последний момент люди поленились лезть так высоко, чтобы его снять. Ламы, жившие еще недавно в монастыре, разбежались — кто обзавелся хозяйством, кто переехал в аймак [61] Аймак — крупная административно-территориальная единица (область) как в старой, так и в современной Монголии. или сомон [62] Сомон — низовая административно-территориальная единица (район). и поступил на службу. Два года назад к монастырю стекались толпы верующих. Тогда храм выглядел иначе — величественно и сурово. Даже среди сверстников Цаганху кое-кто ронял слезу умиления при виде храма. Теперь же пустой и заброшенный храм свидетельствовал о неукротимом беге времени, о тех изменениях, которые совершались в жизни.

Когда Цаганху переезжал почти пересохшую реку Хялганатын, он увидел всадницу. Он сразу узнал младшую дочь старушки Пагмы — Цэрэндулам. Они жили по соседству. Девушке шел всего семнадцатый год. Но парни уже засматривались на нее. Нравилась она и Цаганху. «Я же в армию иду, времени совсем мало...» — подумал он и погнал коня навстречу девушке. Куда только девалась его робость и застенчивость.

Как чудесно колышется в седле стан девушки! Как сияют ее синие глаза! Серый стремя в стремя остановился рядом с ее буланым.

— Да ты меня едва не опрокинул, — сказала Цэрэндулам.

— Далеко ездила?

— На вершину Овота, просить у неба дождичка, — насмешливо ответила она.

— И что обещало небо?

— Обещало послать дождь.

— Когда же?

— После твоего ухода в армию.

— Вот оно что! Послушай, Цэрэндулам, давай зайдем в монастырь, храм посмотрим.

— Эка невидаль — пустой храм! — ответила девушка. — Скажи-ка лучше, когда ты уходишь в армию?

— Совсем скоро.

— Хорошо бы, засуха кончилась до твоего отъезда.

— Да. — Он подхватил поводья ее коня и соскочил на землю возле храма.

Девушка вздохнула — пришлось ей все-таки покориться.

— Ну ладно уж, — сказала она строго, — раз мы пришли помолиться в пустом храме, войдем!

Они привязали лошадей и вошли в храм. Сердца их забились: здесь их отцы и матери на протяжении всей своей жизни возносили молитвы к небу. Теперь храм был пуст. На окнах и потолке птицы свили гнезда. В храме стоял удушливый запах гнилого дерева и мышиного помета.

— Вот на этой скамье слева сидел гавжи [63] Гавжи — ученая степень ламы, исповедника ламаизма. Соном, — нарушил молчание Цаганху. — Отец очень уважал его... Гавжи был знаменитым лекарем. Может, и ты его помнишь? Я в этом монастыре провел целую зиму. Мне тогда было семь лет. Здесь я научился грамоте. Хорошо помню этого лекаря. Хитрый был человек — принося богу жертвы, он и себя не забывал. Перед бурханом [64] Бурхан — медная статуэтка с изображением божества, Будды. ставил крошечную серебряную чашечку, а себе наливал огромную чашу. И лицо у него было всегда красное.

Внезапно юноша привлек к себе девушку и поцеловал ее.

— Пойдем отсюда скорее, — упавшим голосом сказала Цэрэндулам — куда только делась вся ее храбрость. — А то еще заметит кто-нибудь, что мы здесь одни, стыдно будет.

Они выбежали из храма, вскочили на коней и разъехались в разные стороны.

Вечером зажигали костры, и над аилом [65] Аил — небольшой кочевой поселок; двор, хозяйство. стояло густое облако дыма. Иначе невозможно было доить коров — не было от комаров спасенья.

Хозяйство у Юмжира было богатое — молоко рекой лилось. Из года в год приезжали из аймака мясники и торговцы молочными продуктами, покупали мясо, масло, заключали новые договоры.

...Цаганху был занят починкой сбруи, когда с улицы в дом ворвался разъяренный отец. Схватив с крючка ремень, он остановился перед сыном.

— А ну говори правду! Что ты делал с дочкой оборванки Пагмы в пустом храме? — заорал он.

— О чем вы, отец? — спросил Цаганху.

Своим вопросом он окончательно вывел Юмжира из себя. Удары ремня посыпались на голову и плечи парня.

— Скажешь теперь, собака?

— Нет! Не скажу!

От криков и ругательств Юмжира дрожали стены. Глаза у него налились кровью.

— Ну, щенок, натворил ты дел! Черт бы тебя побрал! Тебе в армию идти! Вот о чем думать надо, а не шашни с девками заводить. Я еще с той мерзавкой поговорю по-своему, не погляжу, что мать старуха, свяжу, да и...