Одри Ниффенеггер - Соразмерный образ мой

У него был куплен билет первого класса на поезд «Евростар» — в один конец, наудачу. Теперь он томился в зале ожидания, сторонясь других пассажиров. В конце концов он смог выйти на перрон и отыскать свое место в торце вагона. В поезде было совсем не так шумно и грязно, как ему помнилось. Мартин склонил голову, сцепил пальцы и начал считать про себя. Ехать предстояло пять часов. Хорошо еще, что не нужно было пересаживаться на паром. Поезд шел по рельсам. Никаких тебе воздушных ям, никакой болтанки по морю. «Сиди себе спокойно, только не пропусти пересадку в Брюсселе, а по прибытии опять возьмешь такси». Это было выполнимо.

Дверь открыла Джессика. На пороге стоял Роберт, держа на руках, как вначале показалось Джессике, раненую девочку; он держал ее под мышки, будто опасался выронить. Несмотря на мягкую погоду, хрупкая фигурка была с ног до головы замотана шарфом, как саваном. Роберт склонил над ней голову и лишь слегка поднял лицо, посмотрев на Джессику с выражением неизбывной печали.

— Роберт? Что случилось? Кто это?

— Прости, Джессика. Мне больше некуда пойти. Я подумал, что вы сможете нам помочь.

Фигурка повернула голову; Джессика увидела лицо. — («Джулия? Нет».)

— Эди?

— Здравствуй, Джессика, — сказала она и попыталась выпрямиться, устоять на ногах.

Было в этой фигурке что-то от новорожденного жеребенка, шатающегося, но уже готового бегать.

— Это Элспет, Джессика, — произнес Роберт.

Джессика выставила вперед руку и оперлась надверной косяк. Ее охватило то редкое чувство, когда восприятие мира переворачивается и приходится допускать — хотя и безотчетно — такие вещи, которые прежде казались выдумкой.

— Роберт, — воскликнула она, — что ты наделал?

Из глубины дома раздался голос Джеймса:

— Джессика, что там у тебя?

Помолчав, она откликнулась:

— Ничего, Джеймс.

Она уставилась на них, изумленная и перепуганная.

— Но как такое возможно?

— Спроси что-нибудь полегче. — Роберт осознал всю чудовищность своей ошибки. — Джессика, прости меня. Я вернусь, когда все тщательно обдумаю. Только прошу… пожалуйста, не говори ничего ни Джулии, ни ее родителям. Думаю, им лучше не знать.

Он поднял Элспет на руки и повернулся, чтобы уйти.

— Роберт, погоди, — окликнула Джессика.

Но он уже шагал в неизвестном направлении. Ручонки Элспет обнимали его за шею. Когда Джеймс вышел в прихожую, странная парочка уже была на тротуаре, под прикрытием живой изгороди.

— Что случилось? — спросил он.

— Пошли в дом, — сказала Джессика. — Я должна тебе кое-что рассказать.

Мартин сидел в поезде, а мир проплывал мимо. «Снаружи все неподвижно: крыши, трубы, граффити, небоскребы и велосипедисты; скоро появятся овцы и бескрайнее небо, какое бывает только в сельской местности… Раньше я думал, что есть два мира, внутренний и внешний, но, возможно, это немного ограниченно; я уже не тот человек, каким был вчера вечером, а когда окажусь в мире Марики, буду вовсе не тем, за кого она выходила замуж, и даже не тем, кого она бросила… Как же мы узнаем друг друга после всего, что произошло? Как же мы сможем совместить наши миры, которые убегают, когда мы движемся им навстречу? — Мартин обхватил пальцами флакончик из-под витаминов, который Джулия сунула ему в карман. — Все так хрупко и так великолепно. — Он закрыл глаза. — Вот оно… вот будущее… и вот оно опять…»

На вокзале в Брюсселе он купил сэндвич с ветчиной и солнечные очки; ему было тревожно, а дополнительная защита успокаивала. В витрине того же киоска он рассмотрел свое отражение. Бонд… Джеймс Бонд. В поезде «Талис» народу было больше, чем в «Евростаре», но соседнее кресло пустовало. Еще три часа. Он принялся за сэндвич.

Мартин выгрузился из такси у подъезда Марики. Он стоял в кривом, узком переулке и пытался вспомнить, случалось ли ему бывать тут прежде. Решил, что нет. Шагнув к дверям, он нажал на звонок рядом с именем Марики. Ее не оказалось дома.

Мартина охватила паника. У него не было предусмотрено такой возможности. Он в деталях рисовал себе эту сцену, представлял, как и что будет, но не мог предвидеть, что придется какое-то время околачиваться на улице. Он подергал дверную ручку. Сердце бешено запрыгало. «Нет. Не будь идиотом… дыши ровно…» Присев на чемодан, oн стал дышать.

Марика свернула в переулок, ведя за руль велосипед; поглощенная своими мыслями и поисками ключей в сумочке, она не сразу увидела запыхавшегося человека, примостившегося у подъезда. Когда она подошла ближе, он поднялся и окликнул: