Одри Ниффенеггер - Соразмерный образ мой

Наконец он заставил себя остановиться. Волосы ее лежали идеально, лучше и быть не могло. Роберт сидел неподвижно и прислушивался. За окном усиливался ветер. Где-то залаяла собака. Но Валентина хранила молчание. Роберт взглянул на часы. Было всего одиннадцать двадцать две.

Коротко звякнул телефон.

Джулия обессилела. За ужином Эди и Джек обсуждали похороны, вспоминали, каким был Лондон двадцать два года назад, предлагали либо пожить с Джулией, либо забрать ее с собой в Лейк-Форест; когда до них дошло, что она слишком подавлена, чтобы принимать решения, они впились в нее взглядами, словно хотели тут же утащить ее с собой, не дав доесть заказанный стейк с картофелем фри. Когда речь заходила о Валентине, им приходилось тщательно выбирать слова; каждому было трудно говорить о ней в прошедшем времени, поэтому разговор крутился вокруг да около. К тому времени, как Джулия, впихнув их в такси, дошла пешком до «Вотреверса», она уже готова была ползти к себе на четвереньках. «Нет, Мартин просил побыть с ним».

Когда она вошла в кабинет, Мартин сидел за выключенным компьютером; скрестив руки на груди, он склонил голову, словно молился.

— Мартин?

Он встрепенулся:

— А, наконец-то. Меня в сон клонит.

— Меня тоже. Просто хотела пожелать доброй ночи. Иду спать.

— Нет, погоди.

Мартин протянул руку. Уступив, она подошла к нему. Он сказал:

— Подумываю завтра уехать.

— Уехать? — Она не поверила своим ушам. — Как ты можешь уехать? Я же хотела… А отложить нельзя?

Мартин вздохнул:

— Не знаю. Если откладывать, потом вообще ничего не получится, понимаешь? Но, может быть, завтра — это преждевременно. Не хочу тебя расстраивать.

Джулия наклонилась и обняла его за шею. Она сделала это импульсивно, не задумываясь, и Мартин повел себя так, как поступал с Тео, когда тот был маленьким: притянул Джулию к себе на колени. Она склонила голову ему на плечо. Так они и сидели. Мартин даже подумал, что она спит, но вдруг услышал:

— Я буду по тебе скучать.

— И я буду скучать, — ответил он и погладил ее по голове. — Но никакой беды нет: я наверняка скоро вернусь. Или ты приедешь в гости.

— Это совсем не то. Как раньше, уже не будет, — сказала она.

— Чем планируешь заняться?

— Не знаю. Чем люди занимаются в одиночку?

— Поехали со мной, — предложил он.

— Глупость какая. Ты едешь к Марике. Я тебе не нужна, — усмехнулась Джулия.

— Это почему же?

Она подняла лицо, и он поцеловал ее. Поцелуй был долгим; в конце концов Мартин отстранился, тяжело дыша, и убрал ее руку с пряжки своего ремня:

— Не надо.

— Извини.

— То есть… я бы с радостью, Джулия… но анафранил… один из побочных эффектов…

— Ох…

— Потому я и отказывался его принимать.

— Прямо как пояс целомудрия, — хихикнула Джулия.

— Бесстыжая!

— Значит, Марике не стоит волноваться на мой счет.

— По большому счету — да, не стоит. — Мартин посерьезнел. — Пойми, Джулия, тебе не нужен старикан вроде меня. У тебя должен быть такой возлюбленный, каким был я тридцать лет назад.

— Знаешь что, Мартин…

— Вот увидишь, — добавил он.

Он начал вставать, и она соскользнула с его колен.

— Пойдем-ка, спою тебе колыбельную. — Взяв Джулию за руку, он повел ее в спальню. — Нет, подожди; надо кое-что проверить.

Он вытащил мобильник, нажал цифру два на скоростном наборе, дождался первого гудка и прервал связь. На дисплее высветилось «23:22».

Ей стало любопытно:

— Это зачем?

— На всякий случай, — ответил он. — Пошли.

Роберт удостоверился, что ключи у него в кармане.

Два из них он выложил на комод, а ключ от квартиры близнецов зажал в руке. Он поднял Валентину с кровати. Перед ним мелькнуло отражение в зеркале, словно кадр из фильма ужасов: зыбкое пламя свечей, густая тень у него на лице, закинутая назад голова Валентины, словно выставленная напоказ шея, болтающиеся руки и ноги. «Я чудовище». Он почувствовал всю дикость этой ситуации, а потом ощутил глубокий, непередаваемый стыд.

Он крадучись прошел через всю квартиру. Нога Валентины ударилась об стену; Роберт вздрогнул и подумал: ощутит ли она ушиб, когда вернется в свое тело? Чуть приоткрыв входную дверь, он прислушался. По улице проезжали машины, от ветра дребезжали оконные стекла. Он вынес Валентину из квартиры и двинулся с ней наверх. У двери близнецов ему пришлось освободить руки; он перебросил тело Валентины через плечо, как полученный из химчистки костюм. Безуспешно провозившись с замком, Роберт сообразил, что дверь не заперта.