Александр Покровский - Бортовой журнал 3

А простой адреналин делает из человека зайца, и он легко сигает через пятиметровый забор. Он способен только бежать сломя голову, а вспомнить то, что в спокойной обстановке знает наизусть, он не способен.

Ну не способен он, етишкин корень!

Они не приготовили ни водолазное снаряжение, ни людей, они не управились с плотами. Потому что не надо было доставать их из контейнеров, достаточно было сделать кое-какие несложные манипуляции, и плот бы (строго по инструкции) падал в воду и раскрывался, после чего люди (по сухому) переходили бы на него с корабля.

И со всплывающей камерой (ВСК), предназначенной для спасения всего экипажа, они тоже не управились – не получилось у них правильно закрыть за собой нижний рубочный люк, находящийся в прочном корпусе лодки.

Там все не просто так. Там надо было сначала демонтировать шланг подачи воздуха от ВСД (воздух среднего давления) – его наладили для проведения оксигенобаротерапии отравленным угарным газом – а потом снять трап.

То есть люди, некоторое время пребывавшие в кошмаре наяву, да еще и с угарным газом в легких, должны были искать где-то ключи, потому что ключи еще надо найти, они у заведующего всего этого заведования где-то за-ныканы, а сам заведующий уже где-то давно загнулся; так вот, надо было найти ключи с их помощью снять трап.

Вы никогда не снимали трап? Я снимал. Когда-то он снимается, как мама велела, а когда-то – никогда, ни в какую, хоть все руки обломай.

Это только в фантастических фильмах нажал кнопку, и дверь закрылась, а у нас (конструкторы, где вы?) все вручную – нажал кнопку, и спина мокрая.

Мне все время говорят:

– Вот вы так материтесь! Вы так материтесь в своих книгах, что это просто неприлично! Это нельзя читать! Как же это? Доколе? Что вы себе позволяете? Что? Нельзя, что ли, по-другому сказать?

На что я всегда отвечаю:

– Хорошо, я готов не материться! Я готов! Обещаю! Но только и вы мне все пообещайте, что наши люди будут подготовлены по всем статьям! Что они выйдут в море и что они из этого моря придут! И что по приходе их не задолбают настолько, что они утонут сразу же, сев опять на корабль!

Знаете, у нас не принято назвать экипаж лучшим.

Нельзя говорить: «Это наш лучший экипаж!»

Лучших забирает море. Есть такая примета. Вот нас, например, никогда не называли лучшими, нас только ругали все время. Материли и наказывали… Может… поэтому все и обходилось?

Экипаж Ванина не был лучшим, но его тоже забрало море. Может быть, его мало ругали, материли и наказывали? Нас-то костерили на чем свет стоит. Мы всегда были виноваты, и народ у нас был своенравный, хамский был народ, а командир – это просто неприлично, до чего он был беспробудный пьяница.

Но море нас любило. Всегда отпускало. А вот с экипажем Ванина все не так.

Так что ругайте его сейчас. Сейчас можно. Ругайте изо всех сил. Я же слышал: «Погубили корабль! Погубили уникальный корабль! Понасажали веников!»

Да, можно сказать и так: «Понасажали веников!»

Они сделали все, что могли. Они просто могли немногое. Но ведь знали же в штабе, что они могут немногое, говорили же, что «с вами в море только самоубийцы пойдут». Ну и чего? А? Где-то я уже говорил слово «суки». Теперь можно добавить и слово «бляди».

В 16.20 попытались снять давление с шестого и седьмого отсеков. Переборки стали остывать. Как только попытались стравить воздух из пятого отсека в шестой, из шестого повалил дым.

В это время с самолета запросили о жертвах. Ванин сказал:

– У нас погибших четверо!

На что командир БЧ-5 Бабенко закричал ему:

– Что ты их раньше времени хоронишь! Там, в шестом, можно спрятаться за насосом. Я учил этому Колотилина! И Бухникашвили наверняка там! Надо только стравить воздух с шестого!

Тогда на самолет доложили:

– У нас погибших двое!

Трогательно, конечно. Погибая, они не хотели верить в гибель товарищей.

С 16.20 дифферент на корму начал нарастать, а потом… лодка пошла на дно.

С погружением лодки во всплывающей камере (ВСК) собрались пять человек: Ванин, Юдин, Краснобаев, Черников, Слюсаренко. В живых остался один Слюсаренко.

ВСК отделилась от корабля только после удара о грунт.

Эта фотография обошла весь мир: в море плавает перевернутый плот, буквально облепленный людьми. Оперативная служба Северного флота в 11.44 получила искаженный сигнал с «Комсомольца». В 11.55 они его расшифровали: авария и пожар на подводной лодке. Не сразу, не вдруг, не в «считанные минуты», а через 11 минут в 12.06 спасательное судно «Карабах» и спасательный буксир СБ-406 начали движение в район аварии К-278. И только через 47 минут, в 12.42 КП Северного флота запросил информацию в управлении «Севрыба» о возможности отправки в район одной из плавбаз. В 12.50 КП Северного флота принял решение направить туда плавбазу «Алексей Хлобыстин». В 13.15, через 1 час 15 минут после расшифровки сигнала об аварии, капитан плавбазы получил радиограмму с этим решением. Он сразу взял нужный курс.