Бертон Уол - Высшее общество

– Примерно, – ответил он и опять вздохнул. – Ну, и после этого я стал осторожным. Очень осторожным. Я не высказывался в адрес евреев. Но и не говорил «молчите». Мне было стыдно. На это, по крайней мере, меня хватило. Но в любом случае, я не переживал. Я мог бы забыть об этом. Если не считать того, чего я не мог забыть – если ты понимаешь, что я хочу сказать. Не знаю, почему. Провалиться мне на месте, если я знаю.

– Теперь, когда ты все рассказал мне, – спросила она серьезно, – тебе стало легче?

– Не намного. Сказать «нет» было бы неправдой. Мне стало легче – немножко. Главное, если мы собрались пожениться, то должны знать все друг о друге. Я хочу, чтобы ты спросила себя. Хочу сказать, честно спроси саму себя. Постарайся представить, что ты будешь чувствовать через десять лет – может быть, ты разочаруешься во мне, или мы разойдемся, и ты устанешь и почувствуешь обиду… Посмотри под таким углом. Меняет ли это дело?

Сибил нахмурилась, задумалась и затем отрицательно покачала головой. Она залезла к нему на колени, скрестила ноги у него за спиной и, прижавшись к его плечу, еще раз отрицательно покачала головой.

– Хорошо, – торопливо проговорил он, понимая, что в ближайшем будущем у них будет не так много времени. – Я поеду в Питтсбург, встречусь там с одним парнем на предмет нового сплава для ведущего вала. Пробуду около недели. Ты сможешь меня где-нибудь встретить? Сможешь выбрать три-четыре дня?

Ее голос упал до шепота, но слова были еще слышны:

– До отъезда в Шамокин.

– Хорошо, – тихо ответил он, немного отодвинулся и крепко сжал в ладонях ее лицо.

– Ну не странно ли, – сказала Сибил, – ехать на поезде!

Пол кивнул и улыбнулся.

– В сущности это, если так можно выразиться, эксцентрично.

Она засмеялась и сцепила пальцы у него на предплечье. Оба они были в приподнятом настроении, в восторге от того, что им удалось сбежать и сбежать так легко. Для них, привыкших к запаху аэропортов и острому будоражащему нервы ощущению полета на реактивном самолете, в путешествии на поезде было что-то от очаровательной неторопливости деревенского сбивания масла.

Ускользнуть им помог счастливый случай. В последний вечер их пребывания в Лас-Вегасе Андрэ Готтесман объявил о своем намерении жениться на Анетте Фрай и настоял на том, чтобы все присутствующие немедленно отправились в Нью-Йорк. Это произошло еще до того, как Сибил завела с Ходдингом разговор о том, что, по ее мнению, ей следовало бы навестить родителей. Приглашение Андрэ было, конечно же, принято. Главное правило этой компании (а было их немного) состояло в том, чтобы использовать любой разумный предлог для вечеринки. Свадьба же будоражит воображение, наводит на мысль о действительной или мифической сущности брачных отношений, а потому всегда была и будет, по выражению Гевина Хеннесси, «приманкой для публики». Поэтому сам Гевин почувствовал волнение в забытых уголках души.

Итак, Сибил и Ходдинг летели в Лос-Анджелес, чтобы захватить необходимые костюмы. Там они встретились с Полом, который собирался лететь с ними в Нью-Йорк, а оттуда – в Питтсбург, обещая сделать все возможное и невозможное, чтобы вернуться в Нью-Йорк к свадьбе.

Оказавшись в Нью-Йорке, Сибил позвонила матери в Шамокин. Сибил говорила с ней скупыми фразами, и, к счастью, это было все, что мог слышать Ходдинг.

– Мама? Это я. Как у тебя дела?

– Кто? Что?

– Это я, Анна. Я в Нью-Йорке. Как ты себя чувствуешь?

– Что ты делаешь в Нью-Йорке? Этот бездельник, он обрюхатил тебя? Так тебе и надо.

– Ты говорила с врачом?

– Каким врачом? Возьми полный пакет нюхательной соли и запей водой, настоянной на петрушке. Эта вода хорошо помогает. И попрыгай. Сколько месяцев длится беременность?

– Вот это да! Сожалею, мама, ты должна была сказать мне об этом раньше.

– О чем ты говоришь? Ты пьяна? Ты звонишь мне впервые за эти пять месяцев только потому, что ты пьяна? Ты так же испорчена, как и твой отец.

– Ты говоришь, что ждешь заключения по рентгеновскому снимку?

– К черту рентгеновский снимок! Почему бы тебе не вернуться? Ты могла бы работать в телефонной компании и выйти замуж за пожилого мужчину, который закроет глаза на твою беременность.

– Я приеду, как только сумею, мама. Либо сегодня вечером, либо завтра утром.

– Не приезжай. Если ты принесешь ребенка в подоле отцу, он взбеленится. Где ты сейчас?

– Ни о чем не беспокойся, мама. Я обо всем позабочусь.

– Шлюха! – сказала мама по-польски. – Тьфу! – Она повесила трубку.