Борис Екимов - Прощание с колхозом

При нынешнем отношении властей к фермерству его укрепление, мягко скажем, проблематично. Доказательство – жизнь: с 1994 года заявок на получение земли практически нет. Но… Кое-кто из сильных, уже состоявшихся хозяев не прочь и теперь добавить себе земли. Брать он будет не всякую землю, а лишь ту, что рядом с его участком, с его уже обустроенным полевым станом, где сосредоточена техника. Такие просьбы есть, и они будут. «Земля уже поделена на паи, – отвечают им. – Мало ли чего хочется». Вот зачастую и весь разговор.

А наш разговор пора заканчивать. Он долог. И может быть бесконечным, хотя оправдание этому есть: земля, хлеб, воля – разве не главное в человеческом житии?..

Вспоминаю последние дни прошлогоднего ноября. Холодов нет, в полях – тишина. И не потому, что там нечего делать. Пахать бы еще и пахать. Но почти месяц без горючего стояли трактора по всей области: денег у хозяйств не было. Кредитов тоже. Прежде занимали у Агропромбанка, но не возвращали долги, и банк разорился. Потом была создана в области «Агропромышленная корпорация», она выручала деньгами, а в основном товарными кредитами: горючим, техникой. Весной 1996 года корпорация выдала 332 миллиарда рублей аванса – осенью возвратили ей лишь половину, – вот и нет горючего. Стоят трактора. И людей колхозы распускают до весны, в долгий отпуск.

А весною лучше не будет. В проекте бюджета страны на 1997 год на сельские нужды выделяется денег на 40 процентов меньше, чем в году минувшем. «Товарные кредиты на проведение весенних полевых работ в 1997 году выделяться не будут», – сообщил заместитель министра финансов. Денежный ручей государственной поддержки все жиже и жиже. «Это еще мы не падали, – горько сказал как-то старый колхозный агроном, – это мы еще штанами да рубахой за ветки цеплялись. Ветки кончились, теперь полетим».

Куда же еще лететь, хорошие мои… За «тринадцатую пятилетку» наша область потеряла 540 тысяч голов крупного рогатого скота (45 процентов), коров – 130 тысяч (36 процентов), 580 тысяч свиней (60 процентов), 1 227 тысяч овец и коз (65 процентов). За период коллективизации теряли: крупного рогатого скота – 57 процентов, свиней – 67 процентов, овец и коз – 67 процентов. Это – с 1928 по 1933 год. Во время Великой Отечественной (это у нас была Сталинградская битва, и не только в городе, но по всей земле) потеряли: 35 процентов крупного рогатого скота, 69 процентов свиней, 50 процентов овец и коз.

Третий раз нажитое теряем. И в какой короткий срок. Горькая моя родина…

Коров да свиней еще посчитать можно. А ведь уничтожается на глазах материальная база колхозов: молочно-товарные фермы, свиноводческие комплексы, овечьи кошары, машиноремонтные мастерские… Труды и труды, деньги и деньги. В одном из колхозов как-то посчитали, что молочно-товарный комплекс, который еще числится, но разграблен, разбит, один лишь он стоит 6,5 миллиарда рублей. По области, по стране это – триллионы и триллионы рублей. А восстанавливать – словно после войны – все равно ведь придется. Но тяжко будет снова начинать с нуля, с той землянки, в которой нынче живет и держит скот Федоренко и его сосед в задонской степи. Словно век назад и словно не было его, этого века труда и труда, обращенного в дым.

Реорганизация сельского хозяйства… Это понятие появилось не сегодня, а пять лет назад в правительственных постановлениях. «Мы будем настойчиво рекомендовать изменить форму хозяйствования, – говорил тогда министр сельского хозяйства В. Н. Хлыстун, – для быстрейшего реформирования сельского хозяйства». Он и сегодня министр, и сегодня он говорит о том, что «аграрная реформа будет продолжена. Я имею в виду глубокое реформирование отношений собственности на селе».

Но на практике, под эти разговоры, с Хлыстуном и без него, сельское хозяйство страны развалено, потому что права старая истина: ломать – не строить, на это большого ума не надо. А вот для того чтобы строить, надо хотя бы знать, что ты хочешь построить: саманную хатку или кирпичный дом в три этажа. Надо прикинуть, сколько сил у тебя, сколько средств. И старый свой кров – пусть это просто землянка – не рушить, пока над головою иной крыши нет, иначе ведь останешься под открытым небом, руины – не спасенье.

Не спасенье и туманно-теоретические разговоры: мол, рынок, мол, капитализм, все образуется. Не «образовалось»!

…Как же нужно реформировать село, сверху ли, снизу, чтобы меньше терять? – этого и теперь не знает никто. Порою вспыхнет какой-нибудь «нижегородский метод», потом угаснет. В Орловской области, по словам Е. Строева, разработали собственную программу, сейчас на практике проверяют «8—12 всевозможных аграрных, аграрно-финансовых, аграрно-промышленных образований». А время идет, что было, разваливается – порою до основания.