Наталья Симонова - Будем меняться мужьями?

– Да что ж за дрянная зверюга! – взвизгнула, брызгая слезами и с силой отшвыривая кошку ногой. Муха отлетела к двери, стукнулась о косяк, попыталась отползти в сторону.

– Мама! – крикнула Ева, сев на пол.

Прибежала Мария.

– Мама, – едва просипела дочь, – я Муху убила.

Ева наклонилась к кошке.

– Она жива, – сказала, как могла, спокойно.

– Что случилось?

– Я сошла с ума, – все так же сипло поведала Ева.

– Ты не в форме, Ева. Что с Мухой?

– Я ее ногой… Она побежала, я споткнулась и…

– Это случайность, – перебила Мария. – Муха, Мушенька, это нечаянно, вот мы сейчас… сейчас, моя маленькая… – Маша старалась нагнуться пониже, чтобы рассмотреть кошкины травмы, но полнота и одышка мешали. Наконец она подняла пискнувшую Муху с пола. Поднялась и Ева. – Надо в больничку, – пробормотала Маша озабоченно.

– Куда? – прошептала дочь.

– Тут недалеко. Вызови, пожалуйста, такси.

– Я с тобой, – решительно заявила Ева.

В ветеринарке диагностировали вывих и шок, поставили капельницу, вправили лапу, укололи в бедро и холку. Наконец отпустили, и они быстро добрались обратно. Ева робко улыбалась, время от времени протягивая руку, чтобы осторожно погладить сонную кошку.

Дома проснувшуюся Муху тошнило от наркоза. Зато у Евочки прорезался аппетит, и она сметала со стола все без разбора. Наконец кошка опять заснула на кухонном диванчике возле Марии, и та поглядывала с любовью то на нее, то на оттаявшую и разохотившуюся к еде свою дочку.

– Ой… объелась, – выдохнула Ева, держась за живот.

– Ничего, тебе не повредит, – улыбалась мама. – Пойди приляг, доченька, устала, наволновалась…

– Мам, – Ева поджала губы, нахмурившись, – я ведь чуть Муху не угробила, а ты меня еще жалеешь.

– Да как тебя не жалеть, доча, – тихо и грустно отозвалась Мария. – Разве я не вижу, что тебе тяжело? Ну ничего, полегчает. Все пройдет, Евочка, все пройдет, точно говорю. И останется от всего этого только полезный опыт. – «И вечный шрам на душе», – невольно подумала.

Но после этого случая Еве действительно легче стало. Во всяком случае, клубок злости и отчаяния, гудевший в ней осиным роем и руководивший ее поступками, затих. И внутренний стержень, который она совсем было утратила, живя с Виктором, снова поддерживал ее. Теперь, когда она чувствовала, что вот-вот сорвется, невольно вспоминала, как отшвырнула кошку. Тот глухой звук, с которым Муха шмякнулась о косяк. Как мать потом ничуть ее не осудила и как мучительно было чувство стыда по дороге в ветеринарку и обратно…

Потихоньку Ева становилась похожей на себя прежнюю. «Боже мой, как же непросто быть мамой такой красотки! – пугаясь и восхищаясь одновременно, сетовала Мария. – Создал же Господь этакую красоту! И подумать только – выбрал меня! Я родила эту невозможную красавицу…»

Любуясь дочерью, она начинала верить в лучшее: все плохое пройдет, и встретится хороший человек, и будет свадьба, и родятся внуки… Но не оставляли и страшные мысли: а если тому-то, Витьке-то, блажь придет или минута такая случится, что бабы под рукой не окажется, – и этот дьявол позвонит моей девочке… И та понесется колбасой, стоит ему только пальцем поманить. И будет бегать по первому зову… О! Она все это знала наизусть! И с ужасом ждала, молясь о том, чтобы изверг забыл про Евку насовсем.

В электричке, как всегда, пыталась хоть сколько-нибудь привести в порядок мысли, подчиняя свои внутренние ритмы плавному движению поезда, укачивая свою тревогу. «Совсем не факт, что Витька прицепится снова… – рассуждала, призывая спокойствие. – Руслан ведь в конце концов просто исчез навсегда!.. Правда, сколько лет еще держал на коротком поводке… А куда денешься! И будешь смотреть ему в рот, как собака… Но этот Евкин все же не Руслан? О господи, хоть бы он вообще уехал куда-нибудь, чтобы и духу его никогда здесь не было, и слуху о нем не всплывало…»

– Мама! – Торжествующая Ева во все глаза смотрела на Марию. – Мне Виктор позвонил!

Маша сглотнула комок и обреченно кивнула, подумав только: «Началось…»

– Да… – выдавила наконец.

– Представь себе, встретиться предложил!

– Ну да… А ты что? – Маша постаралась взять себя в руки, решившись до конца нести этот крест вместе с дочерью.

– Мам, – усмехнулась Ева, – я что – дура?

– Ты… – Мария подумала, что дочка нашла в себе силы не сразу закричать восторженное «да!!!» и немножко потомить своего мучителя, чтобы хоть чуточку набить себе цену.

– Послала его! – воскликнула Ева. – Мам, я как представила, что все это начнется снова, эти унижения, страх… что он опять бросит меня… и вообще… Да я больше не выдержу, мама! А с ним же по-другому не будет!