Кир Шаманов - Дурные дети Перестройки

— Тут у меня приятель живёт, он говорил, что как раз сейчас сварит ширево. Говорил, если надо, чтоб заходил после трёх ночи.

— Давай возьмём по трёшечке.

Раскумарились «чёрненьким», очень хотелось домой, но ширево почти не подействовало. Нет, первые минут пятнадцать вроде что-то было, но быстро совсем прошло, мы не спали ещё сутки и расстались только вечером, обсудив все возможные темы и украв в кассе мешок жетонов для игровых автоматов.

Потом мы с Андрюхой несколько раз выходили ещё на линию воровать, но примелькались в Пассаже. Хотели дёрнуть бабскую шапку песцовую и запалились. Иванес перевесился через прилавок, я прикрывал, он сдёрнул шапку, кинул в пакет, отдал мне. Я ходу, а его уже вяжут, вырвали у меня пакет, я съебался. Андрюшу на трёшку в ИВС, подписка. Висит три дела, закрывают по мере пресечения «арест», меня не сдал. Сказал, что недавно познакомились.

Встречаю Варёного через года два, он только освободился. Сыпал байками, как его прописывали в хате, били головой об шконку, с кем сидел, кого теперь знает и т. п. — понторез, как и был. Я недавно приехал из сибирского сектантского трипа, слушаю его в шоке, не столько от баек, сколько от его восторга от уголовной романтики. Не прошло и трёх месяцев, как он снова уехал на зону — кражи, грабёж, наркотики. Толком даже пообщаться не успели. Сидел он хорошо, его мама открыла ларьки и магазин, ему передачки загоняла, держала под контролем. Отсидел опять, слез с кичи досрочно — и сразу торчать. Мать его пускает домой только трезвого, но утром он на кумаре украдёт что-нибудь и идёт торчать.

Однажды она закрыла Серёжу дома на замок, который открывается только ключом, а ключа не оставила, чтобы он не украл ничего и не сбежал за наркотой. Варёныч связал вместе простыни, как в тюрьме учили, и полез вниз с пятого этажа, набив карманы мамиными драгоценностями и видеокассетами. Простыни отчего-то развязались, и Варёный упал вниз, на бетонный бордюрчик. Перелом ключицы, рассечение лицевого нерва и вытекший глаз, хай хард.

Ебальник у него с тех пор стал слегка перекошен, так как рассечение лицевого нерва обездвижило половину лица, ту самую, на которой не было теперь ещё и глаза, красавчик, короче, стал, а не Сирожа. Больницы, капельницы, мамины инвестиции… Походил в гипсе как пионер, застывший в приветствии «Всегда готов!».

А там и опять тюрьма. На тюрьме как сыр в масле катается, сидит на инвалидке. Митя с ним пересекался там, говорил, что даже торчит Серёжа в тюрьме на герочке.

И однажды, Нина мне рассказывает, Серёжа сидит, а его матушку замочили! Задушили, и квартира ограблена. Потом, с зоны передают: Варёный заебашил цирика, насмерть. Накинули ещё семь лет к той трёшке, которая была, итого десятка. Ему двадцать три года, из них засижено уже четыре, и сидеть ещё до самого тридцатника без отпусков. Зато от пацанов почёт, время течёт. Варёный настроил поток герки, через цириков как-то мутили. Какая-то там жопа вышла, кажется, мама типа вмешалась, не знаю, но по ходу с этого всё понеслось. А закончилось шнуром от утюга у мамы на шее и заточкой в сердце неизвестного тюремщика. Варёный на зоне за то, что мента мочканул, авторитетным пацаном стал, за одноглазие получил кликуху Кутузов, под чёрным законом ходил. Но исчез с горизонтов надолго.

И тут недавно окрикнул кто-то на Ланском. Йопто-нах! Варёный стоит, если приглядеться. Оказывается десятка прошла, откинулся. Здравствуй, гость из прошлого, как дела?! Выглядит, прямо скажем, не очень. Зубы — через один, кожа дряблая, ни малейшего намёка на мажористость и модноту, в которой знал толк когда-то. Но зато сразу понты!

— Как ты? — У меня мелькнуло ощущение что я чёртом бегал, пока он на зоне масло в голове топтал. Что ему на это сказать? Я, чувак, теперь художник, Ноль рублей выпускаю, телевизор посмотри? Нарываясь на самый дебильный ряд вопросов на эту тему типа — «Нахуй тебе это надо?» — при, мягко говоря, специфическом бэкграунде. Поэтому ответ:

— Дела хорошо, работаю, — чтоб спросил кем.

— Кем?

— Да на компьютере, — чтобы спросил, сколько платят, с презрением, потому как работать западло, а что такое компьютер знает только по рассказам.

— И что, много платят?

— Да так, по-разному, как заработаешь. Зато в офисе кофе дают, и можно дома работать.

— А, прикольно.

И тут я, от любопытства, совершаю ошибку, соглашаюсь зайти к нему в гости. Его квартира, та, которая досталась от мамы, как раз по пути от магазина ко мне домой.