Владимир Сотников - Покров

Опять пахнет поле, опять налетает ветер, и мне надо подниматься. Следов моих почти не видно, я впервые иду по этой дороге, листья на деревьях стоят перед глазами, хотя я ни на что не смотрю – дорога впереди пуста, легкий ветерок закручивает местами пыль.

Еще один человек перебегает улицу – холодно, Покров, всегда холодно осенью в деревне. Коровы на лугу, пьяный пастух, спящий посреди спокойного стада, я далеко обхожу их по сухой холодной траве. Вот и лес, листья в ногах лежат покорно и мягко, я переступаю высоко и ищу место, к которому иду. Приходится согласиться с молчаливой поляной, посреди нее стоит старый пень, обожженный нами еще в детстве. Сидеть на нем приятно и спокойно, я оглядываюсь вокруг и не знаю, что мне делать дальше. Падают листья, я иду туда, где их больше всего, но уже нет этого дуба, под которым мы сидели чуть ли не каждый вечер в детстве. Опять пень – с прожилками, считать не хочется, я смотрю на землю и не вижу места от костра. Осень, засыпана земля листьями, я выхожу из леса, коровы там же, пастух сидит, и как бы обойти его, чтобы только смотреть и не говорить ничего.

Улица пуста – и в одну, и в другую сторону. Если постоять и подождать, то кто-нибудь пройдет, и я поспешу уйти, поспешу освободить место, чтобы стало пусто и свободно, как и надо осенью.

Кто-то однажды проехал по полю напрямик, потом его повторили, оказалось – здесь и должна быть дорога. Потом под травой выбилась пыль, и следы заносились ветром – и вот я не вижу своих следов.

Впереди – самая высокая точка поля, дорога начинает падать вниз, и далеко, посреди улицы, можно различить дымок – топят баню. Бесконечно долго я там мылся маленьким, удивляясь голым людям вокруг себя, радуясь запаху, который так и не изменился за все годы; как в глубоком колодце, не было вблизи бани ветра, все там было одинаковым – маленьким я стеснялся, когда кто-нибудь выходил в сад голый, от него шел пар, а я, высунувшись в дверь, завидовал его бесстыдству и удивлялся, что все звуки в саду при этом остаются прежними, и даже издалека гул машин доносится обычным, улетающим вверх звуком.

И сейчас я знал, что встречусь наконец с этим постоянством, понять которое было труднее всего, что к дому я подойду со стороны сада и встретит меня знакомый запах, и я, вдруг ослабев и чуть не рассмеявшись, вспомню, что так пахнет от вытопленной бани.

Никогда не существующий сам по себе, этот запах смешается с густым и душным воздухом сада – все звуки вдруг оживут и запахнут одинаково.

Зная, что все это я увижу, стоит мне только дойти до конца этой дороги, я останавливаюсь и молчу, стараясь даже не думать.

Я закрываю глаза и вижу красный мрак, предчувствие страха и вечного ожидания, от которого некуда деться. Чьи-то шаги раскачивают красную полоску заката, темнеет лес у горизонта, поле светится тусклым огнем, дорога застыла и видна далеко вперед, до самого конца.

Я возвращаюсь домой с кладбища, оставив сзади удаляющуюся купину деревьев, и уже ожидаю молчаливой встречи с домом, который покажется сразу своей крышей и потом откроет за собой весь простор, где когда-то текла река, огромная и спокойная, и второго берега не было у нее никогда.