Анна Берсенева - Ответный темперамент

Вот так у них это было раньше – всю их общую жизнь.

Теперь Андрей уходил из дому в субботу или в воскресенье утром, говоря какую-то глупость – что пройдется по магазинам, например, – и возвращался затемно, уже ничего не говоря. Иногда он и вовсе уезжал на оба выходных дня, вскользь сообщая Ольге, что заведующий кафедрой или декан пригласил коллег к себе на дачу. Почему при этом не приглашена жена, которую все коллеги, включая и декана с завкафедрой, прекрасно знают и которую всегда раньше приглашали на совместные посиделки, он не объяснял.

Самое ужасное было в том, что все это он делал спокойно, уверенно, нисколько не смущаясь, – просто уходил, просто уезжал, просто ничего не объяснял.

И эта его уверенность обезоруживала Ольгу совершенно. Она не понимала, почему он относится к ней не с равнодушием даже, а с пренебрежением, и винила в таком его отношении себя – недавний свой глупый, отвратительный, бессмысленный роман. Ведь если с Андреем происходит сейчас то же самое, что происходило с ней, то как же трудно ему с этим справляться, ей ли не знать!

Такое вот изматывающее, мучительное состояние все длилось и длилось, и вырваться из этой мертвой точки Ольга не видела никакой возможности.

До тех пор, пока поездка на Бали не стала реальностью.

Андрей сообщил о ней мимоходом, как о чем-то давно решенном.

– Я лечу послезавтра, – сказал он.

– Куда? – спросила Ольга.

Он вздохнул, как будто проговорил: «Ну почему я должен по сто раз объяснять одно и то же? И какое тебе вообще до этого дело?»

Раньше, каких-нибудь два месяца назад, Ольга ужаснулась бы такому его вздоху. Но теперь это стало ей привычно.

– На Бали, – поморщившись, сказал Андрей. – Я же тебе говорил.

И вдруг она почувствовала, что больше не может. Да что это такое, в самом деле? Он врет ей в глаза, не испытывая даже смущения, а она должна воспринимать это как должное, да еще искать этому оправдания?!

– Да? И что же ты мне говорил про Бали? – усмехнулась она.

– Что там будет конференция, – с тем же тяжким вздохом ответил он. – По этнопсихологии.

– Неужели?

– Что – неужели?

– Неужели секретарш приглашают на конференции по этнопсихологии? И дорогу им оплачивают, и проживание?

– Каких секретарш?

Наконец в его голосе послышалось что-то вроде удивления. Хоть какое-то чувство, направленное в ее сторону.

– Молодых, надо думать. Зачем же таскать за собой старых? Молодых, как розовые кошечки. Или как Белоснежки.

Ольга не узнавала своего голоса. Никогда ей не была присуща едкая стервозность, которая отчетливо в нем теперь слышалась!

– Вот, значит, что… – проговорил Андрей. – Интересно, какое ты имеешь право читать мою почту?

Он сказал это с таким возмущением, которое вот-вот должно было перейти в ненависть. Да, может, уже и перешло.

– Это единственное, что тебя возмущает? – усмехнулась Ольга. – Нарушение твоих прав?

– Представь себе!

– Я имею на это право, – резко и зло отчеканила она. – Имею право не чувствовать себя дурой. Тем более обманутой дурой. Андрей, мне никогда не приходило в голову читать твою почту. Или сообщения в твоем телефоне. Или выспрашивать, почему он у тебя выключен. Ничего этого, если ты помнишь, я не сделала ни разу за двадцать лет. Но сейчас… Ты настолько не считал нужным скрывать свою… свои отношения с этой девицей, что я узнала бы все и без чтения твоей почты. Ну, может, на неделю позже узнала бы, но это ничего не меняет, по сути.

Он посмотрел на нее с таким удивлением, как будто увидел впервые.

– Что, Андрей? – с надеждой спросила Ольга.

На мгновенье у нее мелькнула мысль, что вот сейчас он скажет: «Что ты, Оля! Ну, была такая глупость, но это же давно прошло! Там же старые даты, в этих письмах», – или что-нибудь подобное. Что-нибудь невозможное…

Но ничего такого он, конечно, не сказал. И когда наконец вообще что-то сказал, тон у него был сухой и резкий:

– А я думал, ты давно все знаешь.

Он пожал плечами. Ольге показалось, что даже сейчас, во время этого ужасного разговора, Андрей думает не о ней, а только о том, что надо как-нибудь выдержать еще два дня, и он избавится ото всей этой тягомотины и погрузится в сплошное море удовольствия. Она услышала эти слова так ясно, как будто он произнес их вслух. Как будто повторил за своей новенькой Белоснежкой…

– Что, ты думал, я давно знаю? – зачем-то переспросила Ольга.

– Что у меня есть… она.

От благоговейного придыхания, прозвучавшего в его голосе, когда он произнес это «она», у Ольги потемнело в глазах. Все-таки одно дело догадываться об этом, даже понимать это, и совсем другое – услышать от мужа.