Эрик-Эмманюэль Шмитт: Секта эгоистов

Юбер де Сент-Иньи, завсегдатай салона г-жи дю Деван, так повествует о первых парижских месяцах Лангенхаэрта:

«К нам прибыл некий философ из Голландии. Его приняли в обществе за приятную наружность, ибо он был очень хорош собой, и, покуда его пригожая физиономия завоевывала для него сердца дам, его почтительное молчание вызывало уважение мужчин. Тому, что он пописывал, не придавали значения (чем еще прикажете заниматься в двадцать лет, имея пятьдесят тысяч ливров ренты, без родни и к тому же в стране, которая не воюет?) — ему приписывали более сердечных побед, нежели ума, и этого ему вполне достало бы, чтобы сделать блистательную карьеру в свете.

Так, на протяжении нескольких месяцев он не говорил ровным счетом ничего, кроме обычных любезностей и банальностей, что вполне устраивало решительно всех, как вдруг однажды он выступил на середину гостиной и громко и отчетливо повторил несколько раз:

— У меня нет тела. Мое тело бесплотно.

Все присутствующие застыли от изумления. Дамы пристально воззрились на него, словно для того, чтобы лучше осознать нелепость сказанных им слов; некоторые из них фыркнули, иные покраснели, ибо, если они не смели более верить своим ушам, никто еще не лишил их удовольствия верить глазам.

Г-н де Лангенхаэрт казался столь потрясенным собственным открытием, что вместо того, чтобы развивать свою теорию, продолжал молча стоять на своем месте, в одиночестве и неподвижности. Барон Шварц взял его под руку и добродушно сказал:

— Однако же, молодой человек, все эти дамы, уверяю вас, согласны меж собою в том, что тело у вас есть, и даже, коли верить слухам, весьма недурное.

Представительницы прекрасного пола запротестовали, приличия ради.

— Вы очень любезны, сударь, — отвечал с поклоном молодой человек, — но, поверьте, ничто не заставит меня отказаться от идеи, которую я успел столь глубоко продумать.

Г-жа дю Деван приблизилась, дабы дать молодому человеку возможность высказаться:

— В таком случае просветите нас, мой друг, и позвольте и нам проникнуть в эти глубины, насколько это возможно. Почему, в самом деле, считаете вы, будто ваше тело бесплотно? Разве вы подобны тем призракам, которые появляются над вертящимися столиками баронессы де Сен-Жели?

— Вовсе нет, сударыня, это не безумие и не мошенничество, но результат философический, к коему привело меня рассуждение.

Затем последовала всякая чушь, которая сводилась к тому, что нам с помощью „А“ и „Б“ доказывали, будто природа существует лишь в голове нашего философа, что звук, запах, предмет, цвет и вкус суть лишь плод его воображения и что все мы существуем лишь в той же самой черепной коробке. И по моему заключению, будь все это правдой, — стоит ли удивляться, что скопление столь многочисленных и разнообразных предметов и явлений в столь малом пространстве могло свести нашего гостя с ума?

Все люди поверхностного ума, почитатели темных философических бездн, бурно ему аплодировали. Также и глупцы, ибо, ничего не поняв, по обыкновению своему, сочли, что речь идет о чем-то разумном. Что же касается людей мудрых, то они промолчали, ибо не пристало обсуждать то, что провозглашается не из любви к истине, но лишь из духа противоречия. Два дня спустя никого более не занимало то, что сказал сей молодой человек, однако всем запомнилось, что говорил он весьма складно. С тех пор он прослыл обладателем блистательного ума, то есть обрел право болтать неведомо что безо всяких последствий».

Разумеется, Юбер де Сент-Иньи, движимый более стремлением злословить, нежели понять, не стал излагать рассуждений Гаспара. Но я нашел их у Гийома Амфри де Грекура, в начале его поучительного диалога:

«Клеант. О вашей тезе ходит много слухов. Вы будто бы утверждаете, что у вас нет тела. В таком случае объясните мне, с помощью чего сумели вы это сказать? С помощью ваших губ?

Автомонофил. Ежели беседа принимает подобный оборот, я предпочитаю отказаться от нее сразу же.

Клеант. Простите, я просто не сумел удержаться…

Автомонофил. Дабы вы меня лучше поняли, мне пришлось бы прежде изложить мою теорию относительно материи, ибо одно следует из другого.

Клеант. Так что же вы думаете о материи?

Автомонофил. Что материи не существует.

Клеант. Как? Вы намереваетесь выкрутиться с помощью подобной нелепицы?

Автомонофил. Скажите, в каком случае имеете вы право утверждать, что предмет существует?

Клеант. В том случае, когда я его воспринимаю.