Вадим Тарасенко - Отщепенцы [СИ]

— Ира, привет. Как дела.

— Привет. Нормально, — голос девушки звучал сухо, без всяких эмоций, даже намеков на них не имел.

"Если бы нужно было послать какое-нибудь сообщение инопланетянам", — я бы выбрал именно такой голос", — подумал про себя Владимир, — поди знай этих инопланетян. Может, наш дружественный тон они воспримут как угрожающий". А вслух он сказал:

— Чего так сухо? И не спрашиваешь даже, почему я раньше прилетел.

— Я и так знаю. Мне отец сказал.

— И что ты по этому поводу думаешь?

— Ничего.

— Совсем ничего?

— Володя, что ты хочешь от меня услышать? Слова сожаления? Я очень сожалею. И вновь только тихое шуршание в трубке.

"Примерно таким тоном может говорить палач со своей жертвой: "Я очень сожалею" и опустить топор на шею своему очередному подопечному. Но это не интонация любимого человека. Любимого?" — с каким-то даже спокойствием подумал Володя.

— Ты почему молчишь? — продолжал он этот мучительный для обоих разговор.

— А что мне говорить? "Интересно, а понимание интонации для разных цивилизаций будет совпадать или нет? Скажем, интонация любовного шепота, как эти самые инопланетяне воспримут? Вот кот моих родителей интонацию четко сечет. Если будешь ему говорить: "Скотина безрогая, еще раз царапнешь, все усы повыдергиваю", но говорить ласково, то он и тереться об тебя будет и мурлыкать. Но то кот — существо бессловесное, но земное, а то инопланетянин — существо разумное, но не земное. Ты ему любовным шепотком, а он в ответ лучеметом каким-нибудь ба-бах", — мозг Владимира как бы раздвоился. Одна половина решала глобальный вопрос контакта разных цивилизаций, а другая погрязла в мелочной мелодраме двух людей.

— Так что, нам не о чем с тобою говорить? — тем временем выдала вслух вторая половинка его мозга и тут же выдала все, что она думает по этому поводу первой половине: "Дуралей, ты сейчас девушку свою потеряешь, а ты думаешь черт знает о чем, еще и веселишься при этом".

— Знаешь, Володя, я тебе несколько раз говорила, что за место под солнцем надо бороться. "Во-первых не веселюсь, а весело обдумываю проблему контакта с возможными внеземными братьями по разуму, что в масштабах Земли значительно важнее, чем разбитая любовная лодчонка какого-то там человечишки. И потом, если я могу сейчас думать о чем-то отвлеченном, а не о своей разнесчастной судьбе, то со мной в конце концов будет все о'кэй".

— Надо, но не так, как первобытный человек, чтобы набить себе побольше брюхо мясом, сбрасывал своего компаньона по охоте в яму с саблезубым тигром.

— Володя, ты меня извини….

"Сейчас она скажет, что я взрослый человек и сам все отлично понимаю и что связывать себя с неудачником — верх глупости. Ставлю сто против одного, что она так и скажет".

— …но нам не о чем разговаривать.

"Из тринадцати присяжных заседателей семь бы точно проголосовали, что я выиграл пари, — Владимир тоскливо улыбнулся, — пари то я выиграл, но вот Ирку я проиграл. Ну что ж, получить такой удар по лбу, который, похоже, выбил из моей башки все романтическую дурь и разбил розовые очки лучше в двадцать шесть лет, чем, скажем, в тридцать шесть. Еще есть время прийти в себя и залечить шишку".

А между тем дело под названием "Пропажа спецтетради 0/4367 у работника КБ «Южное» Владимира Сергеевича Кедрова" раскручивалось по стандартному сценарию. Вышеупомянутый работник писал всевозможные объяснительные и просто «беседовал» и в КБ и областном Комитете госбезопасности, куда он периодически ходил из КБ под немилосердным, неистовствующим солнцем. И снова, и снова он твердил: совершенно секретных сведений не писал, не писал, не писал, черт возьми! Были и другого рода беседы:

— …Может у Вас были трения с коллегами, которые могли привести к тому, что тетрадь исчезла? Если да, то с кем и какого рода были трения.

"Были, конечно же, были. Была и есть у одного человека заинтересованность в пропаже тетради. Но вдруг это не он, а кто-то другой. Просто так, из вредности ко всему человечеству. Да и что даст, если он назовет его фамилию. Да ничего. Все равно этого не докажешь и себе он этим все равно не поможет. А вот в человеческой грязи искупается сполна".

— Нет, трений с коллегами у меня не было. И никого в пропаже тетради не подозреваю.

— Привет славному строителю коммунизма, — к сидящему на ведре из-под цементного раствора Владимиру, откуда-то из-за гор мусора, и штабелей кирпича подошел Сергей.

— Привет. Прилетел с полигона? Когда?