Робин Фокс - Наша Рыбка

– Да.

– А я думала тот кудрявый. Как странно.

– Нет, только я. – Мы одновременно подняли головы и увидели, как лапа Воронцова отпечаталась у Рыбки на том месте, куда обычно не кладут руки даже хорошие приятели. – Ну ладно, он тоже. Но это слишком сложно объяснить.

– О, ладно-ладно, пусть малютка забирает портупею. Хорошо вам повеселиться.

Никакого веселья не будет. Ты же просто не знаешь, что под платьем кое-чего не хватает.

Играла крутая музыка, все эти странные люди танцевали. Иногда вели себя развратно, напившись, раздевались чуть ли не до белья, рвали друг на друге колготки, Воронцов ходил хвостом за Алей и требовал кожаные трусы, незнакомая девушка лизнула меня и Ясну в щеки. Я пытался всех их как-то охарактеризовать и не мог. Пытался вписать в известное устойчивое понятие, но не выходило. Я никогда не видел таких. Мои друзья играли правильных и умных, семейных, серьезных, хороших, многообещающих, а в душе оставались недогулявшими, запуганными и неуверенными в себе. Эти же отжигали что было сил. Они на самом деле были талантливыми и многообещающими. Но чувствовалось, что ничего не сложится. Нет, город бросит кости не в их пользу. Они померкнут слишком быстро, а успех окажется секундным.

– Твой друг пьет опасный коктейль, – раздался голос возле уха. Я обернулся и увидел все того же Диму. Он прямо по-девчачьи передернул плечами и посмотрел на меня с претензией. – Не против, я тут сяду?

– Садись. За него не волнуйся. Это выносливая тварь.

– О, а вы друг друга стоите, – заметила лань, проверяя бутылки на наличие виски.

– Ты же… все знаешь про нас с Ясной? – догадался я. Удивительно, но мне было легко с ним общаться.

– Конечно.

– Слушай, а ты гей? – взял и спросил я. Обычно, когда реально надо что-то взять и спросить, я предательски молчу. А когда не надо, только позовите.

– Я асексуал! – почему-то обиженно отрезал Дима и отвел в сторону глаза.

– О… А такое… бывает? – Мне стало неловко. Пришлось сделать вид, что сидеть неудобно и надо поправить подушку сбоку.

– Чем ты занимаешься? – Асексуал взболтал стакан и протянул его мне.

– Не пью, я за рулем.

– Ты что, собрался сегодня уезжать отсюда?

– Вообще-то… да. А занимаюсь… Я учусь на искусствоведа.

– Это все?

– Фотографирую немного. На старый пленочный фотик. Вот, смотри. – Я достал айфон и пролистал несколько снимков, остановившись на скане черно-белого портрета Ясны. Он получился пересвеченным и контрастным, но мне нравился.

– Это немного Бёрдслей. Да? Пластика волос, линия вот тут.

– Бёрдслей? – Мне потребовалась секунда, чтобы вспомнить художника. – Надо же, что-то есть. А ты сечешь!

– Ну. – Дима пожал плечами. – Если хочешь, приходи на показ. Свет будет говеный, но на твою черно-белую пленку может что-то нормальное выйдет. Никакого Бёрдслея, конечно, не получится. Тулуз-Лотрек – это максимум.

Я ему улыбнулся.

Сергей Рахманинов. Концерт для фортепиано номер два. Дамы и господа, между частями концерта аплодировать музыкантам не нужно.

Часть третья. Аllegro scherzando . Весело и шутливо, если вы вдруг не поняли.

Я знал, чем это закончится. Усевшись задницей на фламандскую деревню, Воронцов держал на коленях Ясну и целовал так, как будто хотел сожрать. Казалось, он уже занимается с ней любовью, хотя оба они все еще были одеты. Слишком долго он ждал и не притрагивался к ней. Сегодня это было ритмическое остинато.

– Штаны не забудь снять, – подсказал я.

Ясна рассмеялась и поманила меня рукой.

– Ну, а ты почему не с нами? Почему ты перестал…

– Боялся, что все это будет не вовремя. – Я уткнулся в них головой. – Я все делаю не вовремя, не к месту. Всегда ошибаюсь.

– Эй, ну что ты! – Она отпихнула Воронцова и обняла меня. – Кто тебе это сказал? Я думала, ты просто больше не хочешь.

– И ты не чувствуешь, как что-то упирается по ночам тебе в спину?

– Не упоминайте при мне, что вы спите в одной кровати! – пригрозил Воронцов. – Поняли?

– О, не вздумай обижаться. Когда мы спим вместе, то представляем, что ты с нами. Правда, Игорь? – Она потрепала Петю за щеки и провела пальцем ему по губам. – Игорь обычно говорит: так мне хочется сейчас поцеловать эти сладкие пухлые губки!

– Фу, Ясна! Я не говорил такого!

– Он говорил. Во сне. Просто забыл, – заговорщически прошептала Ясна и прижалась к Петиному лицу. – Давай, Игорь, вот сейчас можешь поцеловать. А я потом расскажу тебе, что хотел сделать Петя.

Я второпях придумывал ответную шутку, но Петина рука сжала мои пальцы. Остался единственный выход: сдаться. Оттого, что Ясна внимательно разглядывала этот поцелуй и пыталась вклиниться, бухало в груди и отдавалось в голове.