Робин Фокс - Наша Рыбка

– Может, вы все-таки пройдете? – не унимался он, разглядывая мою гостью. – Какие у вас глаза! Это называется гетерохромия. Игорь, ты знал? Ну на десять минут, не стоять же вам в дверях?

Сроду не видел, чтобы отец так упрашивал кого-то к нам зайти.

Ясна поглядела на меня. Я помог ей раздеться и отогнал от нее взбесившуюся от радости Собаку.

– А у нас еще есть кот… Его Марина на улице нашла! – говорил нам вдогонку папа, не подозревая, что Ясна здесь не в первый раз.

– Игорь, я только на пять минут, правда. Очень поздно, страшно до дома будет добираться.

У меня в комнате она села на диван. Я встал перед ней.

– Правда поздно, – сказал я. – Зачем ты приехала?

– Потому что ты обиделся. Ты не брал трубку, поэтому я решила приехать.

– Я потом звонил тебе сам, но и ты не брала.

– Конечно, мне было… – она замялась, – очень неприятно, что ты можешь не подходить к телефону. Знаешь, так обычно девушки делают.

– Ты была сегодня с ним?

– Да.

– Но почему вы не сказали мне? Если так хотелось отделаться от меня…

– Отделаться? – Она рассмеялась, но ее разноцветные глаза оставались печальными. – А ты любишь страдать… и, наверное, накручивать себя…

Она вытащила из своей большой, как мешок, сумки потрепанную картонную коробку, даже на вид тяжелую.

– На, Игорь, это тебе. Мы сегодня всю Москву облазили в поисках этой штуки, но хипстеры, кажется, обчистили все прилавки. Это теперь очень модно, так что мы с огромным трудом достали. Это должен был быть сюрприз… Поэтому я вчера так глупо вела себя – не могла придумать, что же наврать тебе, чтобы ты не понял, куда мы едем с Петей.

– Пленочный фотоаппарат? – Я вынул из коробки красивый железный «Пентакс» со штатным объективом и повертел в руках.

– Да. Ты один из немногих, кто на самом деле должен фотографировать. Я уверена, что у тебя дар. Просто не показывай это никому, делай для себя. Так будет правильнее.

Она сидела на моем разобранном диване, за ней возвышались холмы одеяла. Ее кружевная хрупкость под расстегнутой вязаной кофтой была невыносимой. Необходимо было запустить туда руки, скользнуть под эту толстую кофту. Физически необходимо.

– Ясна… – Я сел на пол и уткнулся лицом ей в колени. – Ясна, прости меня. Я идиот, я конченый идиот!

Она погладила меня по волосам.

– Я, наверное, ревную… Я не мог сегодня этого вынести, ну просто не мог.

– Я знаю.

– Ты просто представить себе не можешь, что я хотел тебе наговорить! Пообещай мне, что больше не будешь от меня ничего скрывать, даже если вы с Воронцовым решите снова сделать мне сюрприз. Мне не нужны сюрпризы, мне лишь бы только быть уверенным, что ты моя.

Классно, чувак. Почему ты не подумал об этом, когда все-таки соглашался на отношения «втроем»?

– Но я твоя, Игорь! Я даже не знаю, как ты можешь сомневаться.

Ясна добавила абсурдности в эту и без того абсурдную ситуацию. Действительно, как это я могу сомневаться?

Мне нравилось целовать ее, держа в ладонях ее лицо. Рот она открывала нешироко, и мне приходилось немножко с ней бороться, чтобы проникнуть в него. Мне нравилось, что у нее такая маленькая изящная головка, меня это волновало, как будто это было что-то запретное. Мы целовались пару минут, пока она внезапно не оттолкнула меня. Я не сразу понял, в чем дело. Оказалось, что в комнату заглянула мама.

– Простите! – сказала мама со странной улыбкой. – А… там чай… на кухне. Давайте попьем?

Когда мы вышли, все семья почему-то сидела за столом, хотя в последнее время мы все больше ужинали по отдельности.

– У тебя такое классное имя! – Марина нарушила неловкое молчание: мы с Ясной смущенно мялись у двери, а у отца был такой взгляд, будто он мысленно составлял подборку интересных фактов о гетерохромии. – Не то что у меня вот!

– Твое хотя бы не похоже на отчество, – сказала Ясна.

– А вы… – отсмеявшись, начала моя сестра, – ну… вместе?

– По-моему, очень глупо обсуждать это за вечерним чаем! – не выдержал я. – Но да, во избежание дальнейших расспросов, Ясна моя девушка.

– Я так и знала! – победно воскликнула Маринка.

– Марине очень важно, какие у кого отношения, – попытался пошутить папа.

– Никто не против, если Ясна останется сегодня у нас? – спросил я между делом.

– Нет! Я поеду домой! – Она вдруг сильно покраснела, это было очень заметно. Я не понял, с чего вдруг. Я же не сказал: «Мам, пап, вы же не против, если мы с Ясной будем всю ночь совокупляться на нашем кухонном столе?». Но вид у нее был такой, будто я задал вопрос именно так.