Пол Винсент - Свободен!

– Мы не можем снять с вас обвинение, – начал прокурор. – Такой вариант не рассматривается. Мы должны всегда защищать полицейских и наказывать тех, кто на них нападает. Особенно принимая во внимание войну против ЭТА. Так что единственным решением может быть тюрьма.

Я не мог поверить, что мы пришли к нему в кабинет только для того, чтобы это услышать, но успокаиваться было рано, потому что прокурор выглядел так, точно сел на своего конька.

– От шести месяцев до года, – сообщил он.

От шести месяцев до года мне придется посещать мать в тюрьме. И все это время она будет ныть, что ее плохо кормят и что приходится мыть мыло перед его использованием.

– Возможно, мы позволим подать апелляцию на основании того, что она стара, – говорил прокурор. – Моя позиция такова: мы поддержим тюремный срок, но после его утверждения позволим рассмотреть вопрос об амнистии. Потом ее могут депортировать, но я в этом сомневаюсь.

Похоже, он давал понять, что ей не придется отправляться в тюрьму, но чтобы это произошло, нам нужно правильно организовать защиту.

– Мы должны выслушать представления сторон, а позже снова встретимся в том же составе, что и сегодня. Потом будет назначена дата суда, – объяснил он.

Это была хорошая новость, и казалось вполне разумным, что власти искали компромиссное решение, которое удовлетворило бы и нас, и их.

Я подумал, что это отличный результат, но в последний момент почувствовал замешательство.

– А теперь прошу покинуть мой кабинет, – сказал прокурор.

Мы встали и собрались уйти, но в дверях меня остановил один из чиновников:

– Вы можете на минуту задержаться?

Через минуту я уже был в другом кабинете, один на один с инспектором – любителем трогать мебель.

– Мне кажется, вы не были со мной откровенны, – произнес он.

– В каком смысле?

– Оказывается, у нас есть наводка.

– Какая наводка? – удивился я.

– Позвонили в другой отдел, поэтому до меня не сразу дошла информация.

– Что за наводка? – повторил я. – Я теряюсь в догадках.

– Нам сообщили, что вы были у конструкций Чиллиды в то время, когда убили Олаю.

О боже.

– Конструкции Чиллиды? – тупо спросил я. – При чем тут они?

– Перестаньте!

– Что?

– Вы ведь знаете, где погибла Олая. Вы наверняка читали об этом в газетах, и это активно обсуждали на вашей работе. Вы прекрасно представляете, где было найдено ее тело.

Я придерживался своей версии.

– Так вы говорите, что ее тело нашли у конструкций Чиллиды рядом с Сан-Себастьяном? – Я издал задумчивый и печальный вздох. – Вы должны понять, что у меня полно собственных проблем. Я не читал газет.

– Тело было найдено именно там.

Я задумался. Я всегда считал, что убедительная ложь должна быть похожа на правду. Но если я признаюсь, что был там, какое у меня будет оправдание? Теперь уже нельзя признаться, что мы говорили с ней по телефону, потому что это выглядело бы так, что я скрывал слишком многое и что меня вынудили признаться. Или в этом вообще не было никакого смысла? Ну же, мозг, работай!

– Я немного подумал и пришел к выводу, что кто-то хочет меня подставить, – наконец признался я.

– Почему вы это говорите?

– В то утро меня попросили приехать к конструкциям Чиллиды.

– Зачем?

– Слушайте, нам приходят письма с угрозами. Все вокруг из рук вон плохо. Мне сказали, что если утром я поеду туда, то пойму, что происходит.

– Кто вам это сказал?

– Это был анонимный телефонный звонок. Вы должны понять, что мы были очень измотаны из-за всего этого. Я не уверен, что веду себя рационально. Поэтому я поехал туда.

– Кто-нибудь может подтвердить, что вам звонили по телефону и сказали ехать туда?

– Нет, – ответил я. – Но вы же получите распечатку звонков.

– Что за человек вам звонил?

– Не знаю, – заявил я. – Это была женщина. По голосу ей было двадцать с чем-то или тридцать. Вообще-то она говорила по-испански. А если это не ваш родной язык, труднее разобраться в таких различиях.

– Могу себе представить, – саркастически произнес он. Мне было трудно определить его настроение, потому что он говорил по-испански.

Я сделал вид, что задумался на какое-то время, а потом продолжил:

– Я обращался в полицию по поводу писем. Инспектор, который этим занимался, должен меня вспомнить. Возможно, я найду имя полицейского, с которым говорил. – На самом деле я не стал записывать его имя, потому что наше общение было пустой тратой времени. – Еще есть поверенный, который подтвердит, что происходило.